В России ликвидируют единственный в стране институт по изучению лепры
«Никаких болезней кроме коронавируса у нас не осталось». Такое сетование всё чаще приходится слышать, когда речь заходит о современной российской системе здравоохранения. То, что в период пандемии все силы брошены на борьбу с COVID-19, неудивительно и понятно. Но стоит ли под ковидный шумок закрывать целые научно-исследовательские институты по изучению других опасных болезней?
Громом среди ясного неба под занавес 2021 года стал приказ министра здравоохранения Российской Федерации Михаила Мурашко о том, чтобы реорганизовать единственный в стране Научно-исследовательский институт по изучению лепры путём присоединения его к Астраханскому государственному медицинскому университету с сохранением видов и целей деятельности.
Сотрудники этого учреждения более 70 лет занимались разработкой лекарств, систем тестирования и диагностики, работали над созданием вакцины от страшного заболевания древности — проказы, или, как сейчас её принято называть, болезни Хансена (открыл бактерию-возбудитель).
К началу XIX века ситуацию удалось взять под контроль. Но взять на контроль не значит победить. А не победив, можно ли ослабевать хватку и закрывать цитадель? Ответ на этот вопрос однозначно отрицательный, заявил в беседе с ForPost бывший директор НИИ по изучению лепры Минздрава РФ, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ Виктор Дуйко.
Скриншот приказа опубликован на официальном сайте НИИ по изучению лепры.
«Реорганизация только на бумаге. На самом деле речь идёт о самой настоящей ликвидации учреждения», — подчеркнул учёный в беседе с ForPost.
Более того, по его словам, астраханский лепрозорий, который работал на базе института, уже закрыли — в начале декабря, распустив больных по домам. Тех из них, кто не может получать лечение амбулаторно, перевели в учреждения закрытого типа в другие регионы.
«Троих мы перевели в Абинский клинический лепрозорий в Краснодарском крае. Люди уезжали со слезами на глазах, как они сказали, «умирать на чужбине». Какие бы там прекрасные условия ни были, но пожилым людям такие переезды тяжело даются. И это чревато последствиями, сами понимаете. Ещё троих активных больных мы отправили в Сергиев Посад (Подмосковье). Там филиал центрального кожвенинститута», — рассказал собеседник издания.
Где живёт лепра?
Астраханская область — регион эндемичный по лепре, поэтому именно здесь в конце XIX века был организован приют для прокажённых, а в 1947 году основан НИИ по изучению лепры. На Нижнее Поволжье и сегодня приходится до 80% всех российских больных лепрой. Поэтому о ликвидации института не может быть и речи, настаивает Виктор Дуйко.
«Да, лепры сейчас мало, но это не значит, что мы её победили. Мы уже побеждали туберкулёз, малярию и сифилис… — сетует собеседник ForPost. — Лепра — тропическое заболевание. И дислоцируется у нас в России она в Нижнем Поволжье. Это было, есть и будет испокон веков. И ежегодно здесь регистрируются новые случае заболевания».
С учётом закрытия астраханского НИИ с лепрозорием сейчас в России осталось всего три учреждения такого типа: в Московской области, Ставропольском и Краснодарском краях. И ни одного научно-исследовательского института… Для сравнения: в советское время существовало 15 лепрозориев. Именно широкий охват и исследовательская работа, которая велась в НИИ, позволили преодолеть распространение болезни в СССР и снизить выявляемость, которая ещё в 30-х годах XX века была высокой.
«Нас убеждают, что при центральном кожвенинституте есть специализация, есть цикл усовершенствования по лепре. Но одно дело показывать картинки, а другое дело наяву, на больных. Поэтому целесообразно иметь институт при лепрозории, и именно здесь, в Астрахани, а не под Москвой», — подчеркнул врач.
По состоянию на 2020 год на учёте в России состояло более 200 больных лепрой. Примечательно, что более 60% из них — жители Астраханской области. За последние пять лет только в этом регионе выявили 15 новых случаев заболевания.
Сэкономили для ковида
В середине прошлого века лепрозорий при НИИ по изучению лепры насчитывал 300 коек. Здесь занимались не только наблюдением за больными, но также изучали и разрабатывали новые методы профилактики, тестирования, велась работа по изобретению вакцины — сделать это до сих пор не удалось никому в мире. Но шли годы, и под массированной атакой врачей болезнь отступила. К 2021 году под наблюдением в Астрахани остались около 80 пациентов, большинство амбулаторно.
«Годовое финансирование института составляло 35 миллионов рублей. Для нашей страны это небольшие деньги. Решили сэкономить? На чём? Клинику уже ликвидировали. Мединститут сразу сказал, что клинику они не осилят. А институт с уникальным оборудованием берут с распростёртыми объятиями», — подчеркнул учёный.
Но в том-то и коварство лепры, что она может рецедивить и мутировать, пояснил он. Смысл противолепрозной службы Советского Союза как раз в том и состоял, чтобы больных на всю оставшуюся жизнь оставлять под наблюдением и контролировать. Вот почему выявляемось удалось сократить до нескольких случаев в год.
Кроме того, никто не отменял лепрофобию (страх перед инфицированным, боязнь заразиться), напомнил Виктор Дуйко: «Больные не хотят, чтобы по месту жительства знали, что они болеют лепрой. Они не идут в медицинские учреждения по месту жительства. Они едут в институт со всеми заболеваниями, так как у нас были врачи всех специальностей. Мы оказывали полный спектр медицинских услуг».
Сейчас, когда институт закрыт, больные и лица из группы риска (близкие родственники) оказались брошенными на произвол судьбы, подытожил наш собеседник.
Вездесущая, медленная, коварная...
Всё чаще в мире регистрируются случаи завозной лепры из Юго-Восточной Азии, африканских стран, Латинской Америки. И это невзирая на то, что на границах работает санитарный контроль и всех не прошедших тестирование на лепру и другие опасные заболевания ждёт немедленная депортация.
«Более 80% всех больных лепрой проживают в Индии, Бразилии и Китае, куда направлены основные туристические, экономические и дипломатические контакты России. Ежегодно более 200 тысяч новых случаев регистрируется на земном шаре, по данным ВОЗ», — сообщил Виктор Дуйко.
Лепра — коварное заболевание с цикличным протеканием болезни. Её особенность — медленное и бессимптомное развитие процесса, поэтому часто больные обращаются за помощью в запущенной стадии. По словам учёного, ни при одном заболевании нет такого длительного инкубационного процесса: были случаи, когда он длился до 40 лет.
«Ликвидация института может аукнуться нам через десятки лет. Вот в чём проблема. Контроль должен быть систематическим и постоянным. Это рутинная работа, её не заметно, но она очень важна», — подчеркнул лепролог.
Стенд с муляжами лепры на кафедре дерматовенерологии и косметологи Медакадемии Крымского федерального университета.
Внимания заслуживает и то, что болезнь Хансена передаётся не только воздушно-капельным путём от человека человеку, как было принято считать раньше.
«Как и все инфекции, она эволюционирует. Существуют штаммы, на которые не действуют сульфоновые препараты, нужно постоянно изобретать различные их комбинации с сильнейшими антибиотиками. Открытыми остаются вопросы эпидемиологии: не только больной человек, оказывается, является источником инфекции, так как бактерию находят и в воде, и в почве, у разных видов животных. Известна лепра крыс, буйволов, белок, броненосцев», — перечислил врач.
По сути, до изобретения вакцины единственное спасение человечества от этой заразы заключалось в том, что лепра имеет очень низкую контагиозность: почти 90% населения к ней не восприимчивы. Страшно представить, что будет, если бактерия мутирует и сможет преодолеть эту преграду. В эпоху коронавируса за примерами далеко ходить не нужно.
Ко Всемирному дню прав больных лепрой тематическая статья вышла также на ForPost.Крым. В старину в Нижнем Поволжье болезнь Хансена называли «крымка», а в Керчи до 1939 года функционировал лепрозорий.
Власта Пидпалая
Фото: скриншот inlep.ru, Ольги Притуло
