О турецком газовом хабе: три фактора проекта Москвы и Анкары
США провели переговоры с Турцией по поводу соблюдения Анкарой санкций против РФ.
Вот чего не отнять у турок вообще и у Эрдогана в частности, так это способности получать выгоду со всех сторон процесса. И в переговорах с Америкой г-н Эрдоган наверняка будет долго и старательно согласно кивать, но по факту сейчас с Москвой у него намечается просто выдающийся гешефт. Имя которому — турецкий газовый хаб. Альтернатива германскому.
А процесс это очень многофакторный. И рассмотреть его более чем имеет смысл.
Политический фактор здесь состоит в том, что у всех сторон имеется ярко выраженный острый интерес. Для Эрдогана это выборы, которые будут через восемь месяцев и результат которых весьма неочевиден. На этом фоне новый амбициозный проект, сулящий экономике море денег, даже если он только планируется, мощно добавит Эрдогану политических очков.
Для Москвы это возможность сохранения торговых и, соответственно, политических отношений с Евросоюзом и сохранение базы для переговоров.
Для самого Евросоюза существует некая двойственность. С одной стороны, он может продолжить нынешнюю антироссийскую линию на окончательный отказ от российских энергоносителей. С другой стороны, вариант альтернативного экспортного пути через Турцию — это возможность выхода из нынешнего пике через новую лукавую политическую казуистику. То есть по уже имеющемуся нефтяному примеру приобретать российский газ, делая вид, что он как бы «не совсем российский».
В итоге Турция, сделавшись оператором сразу нескольких трубопроводных путей, способна создать «турецкий газ». Что-то вроде «белорусского кофе».
Технологический фактор здесь выглядит несколько спорно. Одной России в технологическом плане для такого масштабного замысла может явно не хватить. Да, проектная документация для «Южного потока» давно готова, но это не говорит, что РФ способна его построить полностью самостоятельно. Тот же «Северный поток — 2» Россия хоть и достраивал сама, тем не менее происходило это очень не быстро. Последние шесть процентов вообще строились почти год.
Кроме того, не стоит забывать, что Чёрное море глубже в десять раз, со всеми вытекающими обстоятельствами. И большой вопрос, смогут ли эффективно работать при таких условиях российские трубоукладчики.
С другой стороны, уже готовый проект может дать возможность выявления пределов собственных возможностей с дальнейшим поиском путей их расширения. В том числе и в плане привлечения сторонних подрядчиков из других стран в условиях санкций.
Экономический фактор сейчас, по большому счёту, уже не так важен. До нашего «прагматичного руководства» начало доходить, что вопрос в основном политический. Это хорошо. «Газпром» больше не использует политику, согласно которой газ сначала продавался, а уже потом добывался. Те времена прошли.
Сейчас объёмы экспорта будут предметом переговоров уже в самом конце проекта. Ни о каких предварительных соглашениях речи не идёт. На западном направлении ситуация с поставками глобально не ясна. Конечные потребители играют в собственные игры: Венгрия выпрашивает отсрочку по платежам, Германия не определилась, Турция яростно торгуется.
На рынке трубопроводного газа из РФ сложилась парадоксальная ситуация, когда ресурсов остро не хватает, но при этом он всё больше становится рынком потребителя, на котором поставщик всех уговаривает. Можно, конечно, развести руками и сказать, что, дескать, такова «новая реальность рынков». Однако это не совсем так.
Правда в том, что в Москве продолжают отчаянно цепляться за свой «европейский выбор». И да — это не экономический и даже не политический, а идеологический вопрос (хотя идеологии у нас официально нет). Вопрос: а надо ли оно нам в принципе? При том, что объективно России необходимо сосредоточиться на повороте на Восток.
Однако это не вопрос нынешнего дня. В данный момент не так важно, будет ли этот турецкий проект реализован. Сторонам важно вбросить саму идею. А что будет дальше — это другой вопрос.
Читайте по теме: Как экспортные ограничения Белоруссии отразятся на РФ
Павел Кухмиров
