Что остается в памяти
К базарному прилавку, заваленному экзотическими фруктами, подошли две женщины.
Может, мои ровесницы, а может — и постарше… Одна из них произнесла фразу, заставившую меня призадуматься и поразмыслить на эту тему:
— Я им никогда не прощу детства с одной мандаринкой на Новый год!
Да, действительно, для всех детей хрущевско-брежневской эпохи ситуация хорошо известная: в подарочном кульке от Деда Мороза мы всегда находили одну-две мандаринки.
Но тут надо сделать маленькую оговорку: детки партийно-советских функционеров, чьи папы и мамы отоваривались в специальных, закрытых для рабоче-крестьянской и простой интеллигентской массы заведениях, магазинах-распределителях, получали еще дополнительно сладкие подарочки, с совершенно иным набором содержимого…
Позднее иногда меня посещал такой наивный вопрос: «Почему родная коммунистическая власть не могла — или не хотела — обеспечивать всю советскую детвору фруктами-витаминами круглый год?
Нет, понятно, мы не голодали — чего уж там говорить. Однако такого фруктового изобилия, как сейчас, не было и в помине! Можно было зимой купить на рынке яблоки или очень дорогие, привезенные издалека каким-нибудь грузином лимоны, мандаринки, хурму…
Кто мне ответит на вопрос: почему в СССР была такая огромная проблема с бананами? В столицах, правда, время от времени в магазинах выбрасывали как кость плебсу: получи, пролетарий, с барского стола, попробуй банана — полугнилые, уже не желтенькие, а темно-коричневого цвета — то, что советская партийная элита не смогла сожрать, а выкидывать в мусорник вроде бы жалко — не пропадать же добру!
Мы снабжали оружием, техникой, сырьем Африку, Азию — на миллионы, а может быть, и на миллиарды долларов! Большинство из этих стран так и не рассчитались с нами. Некоторые из них платили за поставки больше финиками: огромные спрессованные брикеты их лежали в магазинах и лавчонках повсюду, даже в захудалых сельпо…
Мы их в детстве не любили. А зря — очень, кстати, полезный продукт. Но почему в то время нельзя было бананами или апельсинами, ананасами завалить магазины?
Мой дружок Петя Т. , будучи учащимся Оршанского техникума, однажды с группой разгружал вагон с апельсинами. Ни одного апельсинчика в магазинах Орши они потом так и не увидели.
Еще во времена своего студенчества услышал я как-то в бане рассказ рабочего слонимской птицефабрики: «Желтая, жирная курица идет на Москву-Ленинград, чуть похуже — на Минск, а самые страшные, синюшные кабыздохи — остаются у нас. Никогда не бери в столовой или ресторане курицу!»
Естественно, столицы снабжались получше, чем провинция. Еще бы! Ведь там иногда иностранные туристы бывают. Что они могут подумать о советских магазинах?
Когда-то моей матери в Минске крупно повезло: случайно оказалась в магазине, в котором выбросили апельсины. Вот когда мы, дети, объелись на всю жизнь — целых три килограмма уничтожили за пятнадцать минут.
Вместо того чтобы досыта накормить свой народ, обеспечить всех нуждающихся жильем и т.д., миллиарды долларов родная советская власть отбирала у своих людей и переправляла чужим африканским и прочим дядям, чтобы те тоже, по примеру СССР, начали строить у себя светлое коммунистическое будущее.
Миллиарды, выброшенные на ветер… А свой народ перебьется как-нибудь. Не привыкать! Народ у нас терпеливый. Главное — сытно накормить партийно-советскую элиту. У этих «рябчики с ананасами», как говорил Маяковский, не переводились круглый год.
Раньше был у меня один знакомый — старый рабочий с мебельной фабрики. Так вот, он мне по секрету рассказал об одной своей «служебной» командировке. Сейчас это уже никакой не секрет. Короче. Директор послал его на два дня делать полочки в подвале заместителя начальника Слонимского райсполкома. Когда он спустился в огромный подвал, ему показалось, будто он попал на склад крупного продуктового магазина: все было заставлено картонными коробками, деревянными ящиками с иностранными консервами, винами, коньяками; под потолком висели ряды копченых окороков и колбас, повсюду стояли мешки с гречкой, сахаром и еще неизвестно с чем. «Слуга народа» предупредил, чтобы об увиденном он никому ничего не рассказывал, и снисходительно
разрешил рабочему попробовать какие-нибудь консервы, но категорически запретил ему брать что-нибудь с собой, на вынос.
Та женщина, бросившая упрек нашему коммунистическому руководству из-за двух мандаринок в год, по-своему права. Но у меня другой подход к этому вопросу. Есть вещи поважнее, чем две мандаринки. Со студенческих лет я запомнил слова одного деда: «До прихода сюда Советов в деревне был один инвалид и только один пьяница. А теперь у нас в селе трезвенника не встретишь и почти все инвалиды».
Отобрать у крестьян коня и их собственную землю, политую потом и кровью, загнать их штыком в колхозы, как новых крепостных — это же насколько надо быть далеким от народа, чтобы не понимать, к чему все это может привести?!
Хотя если задать вопрос, кто из создателей марксизма был близок к народу? Сын зажиточного адвоката, породнившийся с аристократической фамилией, Карл Маркс? Или сын преуспевающего фабриканта миллионер Фридрих Энгельс? Или сын крупного царского чиновника, сдававшего свои земельные владения крестьянам в аренду, выросший среди нянек, слуг и домашних учителей — Владимир Ульянов?
От безнадеги и бесперспективности в советском раю люди начали спиваться. Своим, навязанным силой колхозным строем власти отучили людей работать — хорошо работать лишь за палочки-трудодни никому не хотелось. Придушив попутно и религию с ее моральными нормами, власти породили вора-несуна. Воровать перестало считаться грехом.
Мораль извратили настолько, что крупный вор, который накрал и не попался, стал чуть ли не героем дня: «Вот, умеют же некоторые жить!»
Эта власть воспитала нас в духе ненависти к цивилизованным странам, где люди жили богато, достойно и счастливо. Они призывали нас ненавидеть империалистические державы и в то же время постоянно крали у них научно- технические достижения. Зачем покупать, если можно украсть?!
Но хуже всего, на мой взгляд, это то, что власть отучила многих моих земляков самостоятельно думать, приучила их верить всему, что пишут их газеты или показывает их телевидение; они сделали из многих нормальных людей совков — послушных и раболепных слуг, павликов морозовых, считающих за подвиг предать родного отца.
