«Цель нашей работы — помочь воинам вернуться с той войны домой»

Каждый год в разных уголках нашей страны поисковики возвращают с фронтов минувшей Великой Отечественной войны десятки солдат и командиров Красной Армии. Такие поисковые работы проводятся в том числе и на территории Слонимского района. Вот уже на протяжении тридцати лет в них принимает непосредственное участие минчанин со слонимскими корнями Александр Дударёнок. Корреспондент «ГС» пообщался с поисковиком и узнал, что заставляет офисного работника брать в руки лопату и вести поисковые работы.

Александр Дударёнок

— Дни были насыщенными и тяжёлыми практически каждый день. Начиная с первого дня вахты, а она началась 19 августа и закончилась 26 августа, выезжали, искали, поднимали останки погибших бойцов и командиров Красной Армии и мирных жителей. Был только один день, когда никого не поднимали. В этот день определяли локацию, где могут быть останки. За это время на территориях Пружанского и Слонимского районов нашли и подняли останки 25 человек, из них 22 воина Красной Армии и 3 человека гражданских.

— Как появилась у Вас такое увлечение?

— Этим делом я уже занимаюсь 30 лет. А начиналось все, как и у многих мальчишек, с книг о войне. Бегали по местам боев, искали, собирали гильзочки. Когда проходил армейскую службу в Калужской области (Россия), во время полевого выхода на учениях в лесу увидел на поверхности останки солдат, погибших в 1942-1943 годах. Понял, что такого быть не должно. Мои дедушка и бабушка жили на хуторе Гаек Слонимского района. Они рассказали, что в июне 41-го года в бою у их хутора погибло много наших солдат. Около сорока человек похоронили на хуторе, в большой братской могиле. У меня появилось желание найти это место, установить имена погибших воинов и перезахоронить их останки с подобающими воинскими почестями в братскую могилу. С тех пор и занимаюсь поиском, но той могилы пока так и не нашёл. Хоть и сузился район изучения до минимального, но пока найти не получается. Зато в окрестностях нашли и перезахоронили много других солдат, установили их имена, оповестили родных погибших.

Когда в начале 90-х начались Вахты Памяти, я ходил по деревням, искал информацию — заходил в каждый двор. Тогда еще были живы очевидцы тех боев. Люди показывали и рассказывали, а я записывал. Кроме подворного опроса, начался архивный поиск — изучали мемуары, исследовали архивные материалы. Сейчас с интернет-аукционов потомки немецких солдат продают фотографии. Мы отслеживаем аукционные лоты, смотрим, что попадает в круг наших интересов. Собралась достаточно серьезная информационная база по Слонимскому району. Сейчас она систематизирована и сведена в единую информационную базу начиная с 22 июня по 7-13 июля 1941 года. Сейчас я знаю день за днем, где, что, когда происходило и чем всё закончилось.

— Расскажите о команде, с которой проводите раскопки? Как вы познакомились друг с другом?

— У нас коллектив единомышленников, но все разные люди — предприниматели, госслужащие, отставные военные, студенты. Я работаю экономистом в банке. Отпуска, выходные, время после работы по вечерам — это все поисковые работы. У всех интерес один, одна цель — найти, перезахоронить, установить имена, увековечить память. В первый состав нашей группы входили студенты второго курса института народного хозяйства, мои однокурсники. Позже привлекали к работе школьников. Со многими членами нынешней команды познакомились через интернет.

— Проводить раскопки — достаточно дорогое занятие. Кто помогает вам заниматься этим делом? Участвует ли в помощи государство?

— Государство создало 52-й отдельный специализированный поисковый батальон ВС РБ и Управление по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн. Эти структуры — монополисты, наделенные определенными полномочиями в области поисковых работ на территории Республики Беларусь. Управление организует и координирует поисковую работу на территории нашей страны, а поисковый батальон на местности осуществляет поиск останков погибших воинов и жертв войн. Общественники же участвуют в поисковых работах только с разрешения и в присутствии военнослужащих 52-го поискового батальона.

Мы собираем информацию, обобщаем, анализируем, вносим свои предложения в управление. Там рассматривают их и в случае, если наши аргументы и доказательства убедительные, включают нашу информацию в план полевых поисковых работ на год. В соответствии с этим планом поисковый батальон потом выезжает на места, локации и отрабатывает их в поисках неучтенных воинских захоронений. Мы источник информации, и нам на месте проще и быстрее сориентировать военнослужащих поискового батальона, в каком направлении им двигаться, где и как искать, а потому мы также принимаем участие в этих поисковых работах.

— Какие артефакты находили за это время, которые вызвали наибольший интерес?

— Самая важная находка для поисковика — это солдатский медальон, а также документы и награды, на основании которых можно установить личность погибшего. Цель нашей работы — помочь воинам вернуться с той войны домой. Ведь родные все еще ищут и ждут пропавших без вести в годы войны близких им людей. Ежедневно мне поступает по пять-десять запросов: «Помогите найти! Мой родственник служил в белостокском выступе до войны. Пропал без вести». Всем нужно ответить, дать надежду.

К сожалению, в этом году удалось установить только одно имя. Хотя по меркам поисковых работ медальонов в этом году найдено немало, только в одном из них сохранился вкладыш с данными погибшего воина. Вкладыш в медальон принадлежит сержанту Львову Михаилу Семеновичу 1917 г.р., уроженцу Пензенской области. До начала войны он служил в городе Осовец в 94-м отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе 2-й стрелковой дивизии.

На тех фотографиях, которые я опубликовал в социальной сети, чётко видно, что обнаруженные погибшие ребята вшестером лежат возле своей сгоревшей счетверенной зенитной установки. По некоторым деталям определили, что 23 августа мы нашли именно этих ребят с немецкой фотографии. Кроме того, 26 августа мы обнаружили в воронке с двумя погибшими воинами Красной Армии и мать с двумя детьми. Было видно, что она старалась их укрыть, спасти.

Одного из детей она настолько крепко прижимала к себе, что впоследствии, как получилось в процессе разложения, череп одного из малышей оказался внутри её грудной клетки. У второй девочки, которая была под матерью, сохранились остатки косичек на голове. Эта находка оставить равнодушным не может. Проводя раскопки, начинаешь понимать, что такое война и сколько горестей и бед она принесла людям.

Когда ты ищешь солдата, ты морально готов к тому, что можешь увидеть. Но когда в этом раскопе, вместе с солдатами, видишь детские косточки, маленькие туфельки или сандалики, сохранившиеся косички — потрясение, конечно, тяжело эмоционально. Я видел глаза своего сына в тот момент. По сути, он смотрел на своих ровесников, погибших там практически восемьдесят лет назад, в первые дни войны. Об этом сложно говорить. Это просто надо видеть и передать детям, чтобы они не допустили повторения этих событий.

Поиск погибших на Слонимщине

— А Ваш сын сам пожелал участвовать в экспедиции?

— Я сказал, что еду на Вахту Памяти и могу взять его с собой, он согласился. Всю эту неделю он трудился наравне со взрослыми. По понятным причинам мы не допускали его к работе в могилах, но парень помогал копать на начальной стадии, отбрасывал землю, относил находки. Пока он учится понимать эту работу. Эта поездка стала для него небольшим приключением с папой и папиными друзьями. Приключением с глубоким смыслом: он увидел ужас войны, её бессмысленную жестокость, начал понимать некоторые аспекты поисковой работы и то, что война — очень большое зло, а человеческая жизнь бесценна и её нужно ценить и беречь. Ну и, кроме того, он впитал в себя капельку патриотизма.

— Как обычно у вас проходил день?

— Проснулись, позавтракали — и в поля. Целый день на ногах, за это время сильно выматывались. Организм сейчас требует отдыха, тем более что неделя была очень насыщенной. Обычно мы выезжали в восемь утра. Если успевали сделать намеченное за день, то в шесть вечера уже возвращались. Но было и пару дней, когда приезжали домой затемно.

— Один помощник у вас уже есть. А других добровольцев к себе спокойно подпускаете? Какие требования к ним предъявляете? Как можно стать членом вашей команды?

— Главное требование — любить свою Родину. Не секрет, что в поисковики люди приходят не только искать погибших солдат, но и за военными артефактами. Нас они (артефакты) не интересуют. Важно найти солдата, установить его имя и вернуть домой. Те, кто разделяет наши взгляды, выезжают с нами работать. На этой неделе с нами работали местные жители, которые пожелали помочь. Мы никого не отталкиваем, но и насильно не зазываем. Человек должен сам понять, для чего ему это надо, прийти и начать работать. В соответствии с действующим законодательством любой человек наравне с общественной организацией может заниматься поисковой работой в пределах, определенных законом. Он даже может инициировать проведение поисковых работ путем составления информационного листа, если ему известно о том, что где-то есть неучтенные воинские захоронения или незахороненные останки солдат. Передать лист можно через военкомат в 52-й отдельный поисковый специализированный батальон. Батальон, приезжая на место, обязательно привлечет этого человека к поисковым работам. В нашем деле нужна жесткая дисциплина, порядок и подчинение нормативно-правовым документам. Анархии здесь быть не должно.

— Вы уже думали, где будут храниться найденные вами экспонаты?

— Этот вопрос также регламентирован действующим законодательством. Все находки по акту переданы в районный военный комиссариат, а он уже будет определять места или музеи, куда артефакты будут переданы. Если какой-то музей заинтересуется и захочет получить экспонат, пусть обращается к военному комиссариату и по акту получит в экспозицию находку. Останки найденных солдат переданы на хранение администрации Озгиновичского сельсовета до момента принятия решения райисполкомом о месте и дате их перезахоронения.

— Кроме медальонов, какие ещё ценные находки были обнаружены вами во время поисковых работ?

— Те ребята, которых мы нашли, и есть самые ценные находки — 25 человек. Солдатский скарб простой: фрагменты ремней, сапог, остатки касок… Была ещё интересная находка — фляга, пробитая в трех местах. Судя по отверстиям, которые были в ней, по разгромленной колонне наших войск скорее всего работала немецкая авиация. Главные находки — это люди и медальоны. А всё остальное — железо, музейный экспонат.

— С какими сложностями обычно сталкиваетесь в своей работе?

— Сложностей хватает. Очевидцы уходят, точнее, уже практически все ушли. Сложность наложить воспоминания или фотографии на местность. За восемьдесят лет место, где проходили бои, сильно поменялась. Где-то исчезли деревни, где-то дороги запаханы. Там, где раньше были поля, выросли леса, и наоборот. Нельзя сказать, что есть какая-то одна проблема. В зависимости от района и количества информации выявляются различные трудности. В полях очень сложно искать. Нужно больше народа и лучшее техническое оснащение. Силами одного человека и металлоискателя в поисках неучтенных воинских захоронений то поле, которое выхаживали, можно исследовать не один десяток лет. А когда человек десять и каждый со своим прибором — это уже результат. Но, к сожалению, не всем это по средствам и по желанию. И опять же, есть определенные требования на законодательном уровне к таким вещам, их не все готовы соблюдать. Не хватает организации республиканского масштаба, которая бы объединяла общественников и помогала поисковому батальону и управлению по увековечиванию памяти в организации и проведении раскопок на местности.

— С какими металлоискателями обычно работаете?

— Металлоискателей продается много и разных. В основном интересующиеся покупают их для поиска монет и разных исторических артефактов. Глубже 30 см они не берут. По пахоте они берут примерно как плуг. Для поиска неучтенных воинских захоронений и оставшихся в окопах погибших воинов в полях такие металлоискатели не пойдут. Ведь никто не хоронил солдат на глубину 30 см, старались прикопать так, чтобы потом не достали их плугами или зверье не растянуло. Закапывали на глубину от 70 см до 2 м. Для поисков на такой глубине нужно брать серьезные металлоискатели, так называемые глубинники. А стоят они недешево.

— На Ваш взгляд, когда можно будет поставить точку в проведении раскопок в нашем районе?

— Я думаю, никогда. В полях столько народу положили, что найти всех будет нереально. Красноармейцы и их командиры в окружении на территории Слонимского, Зельвенского, Волковысского и Пружанского районов сражались и погибали тысячами. Сколько их погибло на территории Слонимского района, я не знаю, но явно не одна и не две тысячи. Счет идёт на десятки тысяч. А если посмотреть, сколько увековечено на братских могилах, то станет примерно понятно, сколько еще не найдено и предстоит найти. А искать, по большому счету, некому. Насколько я знаю, на территории Слонимского района нет поисковых отрядов и групп, которые занимались бы такой работой. Есть кружки при школьных музеях, но именно таких поисковиков, как мы, нет. Может, кто-то и занимается потихоньку такой деятельностью, но, видимо, боится ее афишировать. Хотя я не понимаю, чего бояться, если эту работу можно вполне реально проводить в рамках действующего законодательства.

— Насколько эти экспедиции масштабны? Закончилась эта экспедиция, что дальше?

— Все, что было запланировано на этот год по Слонимскому району по плану полевых поисковых работ, принятому в начале года, всё выполнено. Сейчас, чтобы снова проводить в Слонимском районе поисковые работы, нужно подавать заявку в конце года, чтобы ее включили в план полевых поисковых работ на следующий год. Бывают экстренные случаи, когда при проведении земляных или строительных работ обнаруживают останки. Тогда райисполком направляет письменное обращение в поисковый батальон, чтобы внепланово и в первоочередном порядке такое место отработать. Такие ситуации решаются оперативно.

— Что бы Вы хотели передать слонимчанам?

— Если у кого-нибудь появится какая-то информация об обнаружении останков, передавайте её военкомат. Они уже будут выходить на нас. По мере наших сил и возможностей будем помогать и что-то советовать. Возможно, что-то будет включено в ближайший план проведения работ для отработки в ходе Вахты Памяти.

Некоторые считают, что «ворошить кости не нужно». Хочется сказать таким людям: не нужно думать о том, что это всего лишь чьи-то кости. Важно помнить, что это погибший воин, которого кто-то ищет, и что у него есть родня, которой важно установить его судьбу и иметь возможность приехать к нему на могилу и поклониться.

Нельзя отмахиваться от таких вещей и делать вид, что это тебя не касается. Нужно прилагать усилия, насколько это возможно, чтобы не было обезличенных и разбросанных по поверхности земли останков. Они должны быть увековечены и похоронены должным образом либо в братских могилах, либо индивидуально, а не под кустом смородины в огороде или в лесу под елкой.

Фото из архива Александра ДУДАРЁНКА