С глазу на глаз с преподавателем истории
Чем история отличается от других наук? Почему в истории нет сослагательного наклонения? Извлекаются ли уроки из истории? Ответы на эти и другие вопросы читайте в нашей постоянной рубрике "Вопросы из шляпы"
Учитель истории и обществознания башкирского лицея-интерната № 3 Азат Фаритович Зубаиров на конкурсе «Педагог-2020» победил в номинации «За творческий поиск». Его кредо: «Эффективное самопознание начинается с понимания общества». Вместе с учениками он старается воскресить минувшее, заново открывая и реконструируя его для того, чтобы лучше вникнуть в настоящее. Такой подход к изучению истории занимателен как для ребят, так и для самого преподавателя.
– Азат Фаритович, чем история отличается от других наук?
– Собственно, это наука трактовок. Мы имеем дело не с целыми событиями, а с дошедшими до нас отрывками – островками минувшего бытия. Остальное додумывается, мифологизируется и объясняется с учётом современных реалий. Один из диктаторов заявил придворным историкам: «Я буду поступать, как мне вздумается, а вы будете объяснять народу глубокий смысл моих действий».
– Но в истории есть абсолютные истины, которые делают этот предмет серьёзной наукой. Разве не так?
– Есть абсолютная истина: Куликовская битва произошла в 1380 году. Это точно установленный факт. Дальше начинаются выяснения, сколько на самом деле было войск у Мамая, московского князя Дмитрия и как всё там происходило. История в прямом смысле – это расследование, узнавание, установление. Из выявленных фактов, как из пазлов, складывается историческая картина. Но всяк её трактует по-своему.
– Есть мнение, что в истории нет сослагательного наклонения.
– Мне кажется, что из всех возможных вариантов осуществляется самый, можно сказать, реальный. Да, история не знает слова «если». Как научная дисциплина она должна учитывать факты, подтверждённые документально или описаниями современников. К тому же, принимаются только доказательства, полученные в ходе скрупулёзных и честных исследований. Двусмысленные трактовки типа «если бы» недопустимы, так как исторические события имели место, и сейчас важны их фактические последствия. И неважно, что случилось бы, если бы…
– Извлекаются ли уроки из истории?
– Не думаю. Приведу по этому поводу цитаты мудрого политика Уинстона Черчилля и выдающегося историка Василия Ключевского. Первый сказал с горькой усмешкой: «Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо». Второй констатировал: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».
– Какой уникальной способностью вы хотели бы обладать?
– Хотел бы иметь колоссальную память и владеть умением читать в душах людей.
– Какое животное вы хотели бы приручить?
– Сокола. Это очень красивая птица. Сокол в Древнем Египте считался покровителем фараонов. Инки связывали его с солнцем. В славянском фольклоре сокол – символ мужской богатырской красоты и отваги. А какой у этой птицы целенаправленный взгляд!
– Согласны ли вы с утверждением, что школьные годы – счастливая пора?
– Не могу сказать. Я много времени проводил вне школы. Мы с друзьями не обсуждали школьные проблемы и уроки. Гоняли целыми днями на велосипедах.
– Как же вы полюбили историю? Обычно интерес к этому предмету появляется на уроках.
– Сначала я полюбил оружие. Обнаружив его тесную связь с историей, обратил внимание на этот предмет. Потом понял, что история – не просто события. Все они вызваны причинами, до которых очень хочется докопаться. Это самое любопытное!
История пробудила любовь к литературе. В старших классах стало совершенно очевидно, что литература наделяет душой минувшее, возбуждая живой интерес к давно прошедшим дням и преданьям старины глубокой.
– Кажется, вы любите русскую классическую литературу не меньше истории?
– Литература XIX века – золотой век русской классики, в которой сконцентрировался русский дух. Я люблю читать произведения наших классиков, но ещё с большим удовольствием я их перечитываю. Недавно перечитал «Евгения Онегина». Оказывается, нужен значительный жизненный опыт, чтобы до конца понять это гениальное произведение. Без изучения классической литературы в современности трудно разобраться. Однако необходимо иметь в виду: классику нужно воспринимать не как инструкцию, но как критический анализ того, что нужно поменять.
– Что бы вас заставило эмигрировать из России? И в какую страну?
– Климат. Жутко нестабильная погода. То мороз, то оттепель. Я вообще не люблю зиму. Не прочь уехать на юг, но в Европу, не в Азию. К примеру, в Италию. Красивая страна с прекрасным климатом. К тому же там всё дышит историей.
– Если бы вы стали президентом, каким был бы ваш первый указ?
– Люстрация!
– Другими словами, это законодательное ограничение политической элиты прежней власти. Причина? Не желаете сорок лет скитаться по пустыне, как Моисей?
– Люстрация коснулась бы не всех, не полным смещением, а обновлением аппарата. С теми, кто был до меня, трудно сработаться. История показывает, что прежняя политическая элита обычно тормозит реформы.
– За воздержание от каких привычек надо бы поощрять?
– Говорить о курении и пьянстве банально. Я бы поощрил, и с большим удовольствием, за отказ от хамства. Слишком оно портит нам жизнь, настроение, здоровье.
– Что вы подразумеваете под хамством?
– Презрительное молчание в ответ на вежливый вопрос, грубость, неблагодарность, неуважительное отношение к людям, особенно к тем, кто старше тебя, женщинам. К сожалению, приходится констатировать, что мы разучились чувствовать настроение ближнего, поддерживать его в горе, разделять радость. В наш коммуникативный век людям не хватает эмпатии.
– Способны ли вы на жертву?
– Скорее да, чем нет. Но мне важно знать, для кого и чем я буду жертвовать. И не будет ли моя жертва напрасной.
– Что может заставить вас покраснеть?
– Много чего. Например, краснею, когда моя стопроцентная уверенность оказывается ошибкой. Страшно неприятная ситуация. Однако я стараюсь признавать свои промахи.
– Вы любите петь наедине с собой?
– Петь я не умею и не пою даже наедине с собой. Мне нравится слушать, как поют другие, если они хорошо поют. Очень люблю музыку.
– Вы верите в чудеса?
– Нет, в чудеса не верю. Верю в действия, которые приводят к желаемым результатам.
– Чему вас учат ваши дети?
– Своих детей у меня пока нет. Учусь у своих учеников оставаться самим собой. Давно замечено, что дети не переносят фальши в любом виде. И они правы. Если делаешь что-то неискренне, неестественно, это скучно и смешно. Ребята тут же подмечают.
– Все люди лгут?
– Лгут. Но это не страшно. Мы редко слушаем друг друга с вниманием.
– Что вас больше всего раздражает?
– Непоследовательность в людях. Когда человек не может чётко сказать, чего он хочет. Или предпринять действия для достижения намеченных целей. Не нравятся мне мятущиеся души. Решил сварить картошку – вари!Мне нравится распланированная жизнь. Предпочитаю знать, что будет завтра.
– Но случаются ведь разные неожиданности. К примеру, Аннушка прольёт масло. Вы можете поскользнуться…
– Я всегда внимательно смотрю под ноги.
– Что вы делали на спор?
– Не люблю спорить. И тем более что-то делать на спор.
– А как быть с утверждением, что в споре рождается истина?
– Она рождается, если спорят профессионалы, рассуждая о проблеме, которую они тщательно изучали и долго над ней думали. В остальных случаях – это пустые разговоры, портящие нервы и приводящие к потере времени.
– Сравниваете ли вы себя с другими людьми и в чём?
– Я вынужден это делать, так как живу в обществе. Сравниваю в поведении, социальном положении и во многом другом. Если я вижу успешного человека, задумываюсь, что мне надо сделать для того, чтобы, не подражая ему, встать с ним вровень.
– О чём вы мечтали ребёнком?
– Построить парусный корабль и стать пиратом. Начитался Стивенсона и Сабатини. Морские рыцари покорили меня смелостью, отвагой и благородством.
Потом мечтал стать сыщиком. Разгадывать запутанные преступления, сражаться с бандитами. Мама сделала мне удостоверение. Я подходил к дежурным в школе и спрашивал: «Чем могу вам помочь?». Мне очень хотелось дежурить. Думал: «Вот бы стать милиционером!».
– Как вы относитесь к ненормативной лексике?
– Я не отношусь к ней негативно, но считаю, что употреблять её нужно дозированно, к месту, в кругу близких знакомых, чтобы придать речи эмоциональность. Ненормативная лексика исключительно для неформального общения.
– Способны ли вы на подвиг?
– Способность к подвигу проверяется в критической ситуации. Не дай Бог начнётся война. Буду воевать, как все. А подвиг? На войне как на войне!
– В какой исторической эпохе вы хотели бы жить?
– Моё время – XIX век! Золотая эпоха русской литературы, начала технического прогресса, развития общественных наук. Русские классики – Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Толстой, Чехов – известны во всём мире. А учёные? Попов, Менделеев, Пирогов, Можайский! Сейчас, чтобы придумать и продвинуть что-то новое, нужно приложить неимоверные усилия. Без связей и денег не «раскрутишься». Это касается не только научных открытий, в искусстве то же самое.
Фото Сергея Крамскова
