В Тверской области в заброшенном доме нашли старинный холст
Краевед и историк Павел Иванов о чувстве Шлимана и своей маленькой Трое под Торжком
Десять лет назад мы с Александром Дылевским занимались фотофиксацией церквей и церковных росписей Торжокского района.
Сейчас это занятие выглядит делом довольно привычным, и туристы уже наезженными маршрутами проезжают между Торжком и Старицей, останавливаясь в деревнях, где остались полуразрушенные храмы и усадьбы. Конечно, это пока что не очень распространенная практика, но она есть, и сама возможность приехать смотреть «руины» и «гнилушки» не воспринимается как нонсенс.
Тогда этого еще не было. Мы приехали в село Глухово в Торжокском районе, где в старом парке стоит большая заброшенная Дмитриевская церковь второй половины XIX века. Церковь любопытная в архитектурном отношении, потому что проект для нее делал известный петербургский архитектор Алексей Горностаев, строивший много в столице и в Валаамском монастыре. Это не так уж странно, учитывая, что в тот период Валаамом управлял происходивший из здешних мест знаменитый архимандрит Дамаскин (Кононов), а местный помещик Дмитрий Яковлевич Ртищев был человеком очень богомольным и делами церковными интересовался глубоко.
В тот момент нам не было еще известно, что Ртищев очень заботился о церковном уголке и в своей усадьбе. В его доме фактически была устроена домашняя церковь, украшенная изысканно и, по местным меркам, дорого. Для нее были заказаны двенадцать картин, изображающих евангельские события. Картины были после смерти Ртищева в 1855 году переданы в приходской храм. Их видел через полвека известный старицкий краевед И.А. Крылов, который отметил, что такие произведения искусства составили бы честь и городскому собору. Но это мы все узнали потом. В то лето целью нашего приезда была просто фотофиксация, потому что в перспективе была книга-альбом «Храмы Новоторжской земли», действительно увидевшая свет в 2011 году. Книгу задумал наш новоторжский друг Владимир Поляков. Не хотелось ударить перед ним в грязь лицом, и мы тщательно осматривали все церковные здания, которые вообще в тех местах имелись.
В Глухове было когда-то две церкви – каменная и деревянная. Деревянная церковь стояла на кладбище, и она, как нам рассказали местные жители, была в свое время разобрана на разные колхозные постройки. Ее часть (как мы поняли сразу, верх, бывший восьмерик, но с точки зрения жителей-«часовня») была переделана в жилой дом и собрана отдельно на деревенской улице. Дом был колхозный, видимо, использовавшийся под временное жилье для рабочих. Слой бутылок на полу, обрывки старых газет и рваная дешевая мебель внутри, показывали, что уж точно здесь никто не пытался жить долго и основательно.
Осмотрев эту грустную картину, мы уже выходили, и вдруг Александр окликнул меня: «Погодите, а это что?» Я оглянулся и… обомлел. Ничего подобного в жизни мне видеть не доводилось. На холщовой тряпке, которой была обита дверь, ясно читалась надпись, таким почерком, который доселе доводилось видеть только на архивных документах: «сентября 1836 года». Тряпка обивала дверь, и под нее было напихано всякое ветхое тряпье и вата для утепления. Мы лихорадочно стали снимать этот холст, не веря, что такое может быть на большой дороге в тридцати километрах от Торжка.
Понятно, что в тот момент мы испытывали чувство, подобное тому, что испытывал Шлиман, нашедший Трою. Понятно, что мысли о том, чтобы максимально бережно вытащить все гвоздики, которым тряпка была приколочена к двери, у нас даже не возникло. Однако с помощью кстати обнаружившегося ножа мы справились довольно аккуратно. Холст был разложен на траве той стороной, которая десятилетиями никому не была видна. И там была картина.
Даже в безобразном, грязном состоянии, с трещинами и потертостями было понятно, что сохранность у холста – хорошая, что красочный слой цел весь, что эта вещь – из церкви. Сюжет мы определили сразу – «Христос среди учителей израильских в Храме Иерусалимском». Дата на обороте соответствовала времени создания живописи. Уже позже мы узнали имя художника – его сохранил все тот же И.А. Крылов: «Ф. Немцов», из крепостных мастеров Ртищева, выкупившийся и работавший позже в Твери. Еще одна его точно атрибутированная работа известна по другим документам – роспись Духовского собора в Кушалине под Тверью. От росписи этого храма уцелело немногое, но то, что уцелело, неопровержимо говорит, что рука художника в нашей картине и в этих росписях – одна и та же.
Остается сказать, что судьба у картины была счастливая. Благодаря помощи московских друзей Александра Дылевского холст был передан для реставрации как студенческая дипломная работа в Государственной академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. А затем уже отреставрированная вещь была в торжественной обстановке передана в Тверской Государственный музей.
Иногда случаются чудеса. Невыразимое чувство, когда они случаются именно с нами.
