Боткины: великие и…забытые
— Да вы что, как это забытые? — ахнут наверняка читатели. — Ну как же: болезнь Боткина, Боткинская больница… Эту фамилию в нашей стране знают даже дети!
Так, да не так. Конечно, все мы слышали о семье Боткиных, давшей России множество выдающихся людей — в том числе несколько поколений врачей. Но кто, поднимите руки, знает о тверских корнях Боткиных и может назвать город, который веками был родовым боткинским гнездом, откуда и пошла великая российская династия?
Так что и начну я свой рассказ с этого главного для нас, тверских, факта: основатель рода, Петр Кононович Боткин, родившийся в 1781 году, был потомственным торопецким купцом. Торговал его прадед Кузьма, дед Афанасий, отец Конон, братья Дмитрий и Гавриил. Но именно Конон смекнул, какое большое будущее у экзотического в ту пору чайного дела, перебрался в Москву и в считанные годы дорос до первой гильдии, а со своей фирмой «Петр Боткин и сыновья» стал в итоге одним из самых богатых и уважаемых людей Москвы.
Сам основатель династии жил на привычный купеческий манер и своих многочисленных сыновей от двух браков приобщал, порой недобровольно, к торговле. Но получать образование не препятствовал, а оно падало на талантливые, пассионарные гены: старший сын Василий печатался в журналах и дружил с Белинским. Сергей был страстно увлечен медициной, Дмитрия тянуло к искусству… Чай и бухгалтерия в итоге достались сыну Петру, он и продолжил дело.
Мы-то сейчас больше помним Сергея Петровича Боткина — великого врача. Но современники сначала оценили его старшего брата Василия. Его ценили как публициста, критика и друга Белинский, Некрасов, Тургенев, Толстой, Фет… Да он и сам в череде рецензий и путевых заметок однажды выдал истинный шедевр: «Письма об Испании».
Сначала они вышли в «Современнике», потом Некрасов издал их отдельной книгой, затем их перевели на французский, польский и немецкий: так к Василию Боткину пришла европейская известность.
«Боткинские письма об Испании не сравнимы ни с чем в литературе. Единственная книга, написанная русским о другой стране», — вот как отозвался о работе сына торопецкого купца Максим Горький.
К слову, уже в наше время она была издана в серии «Литературные памятники» с мощнейшим научным комментарием: отлита, как говорится, в граните.
С семейной жизнью у Василия не заладилось, зато благодаря его дружбе с литераторами она устроилась у сестры Марии: дочь торопецкого купца вышла замуж за Афанасия Фета.
Дмитрий Петрович Боткин, в отличие от брата, не писал. Зато был страстным коллекционером живописи: собрание получилось столь значительным, что именно Дмитрий стал преемником графа Уварова в кресле председателя Московского общества любителей художеств. После графа — сын купчика: такое признание нужно было заслужить!
Знаменитый врач Сергей Петрович Боткин воспитывался, по большому счету, старшим братом Василием: а у того была и роскошная библиотека, и широкие взгляды. Именно старший брат уломал отца отправить Сережу в элитный пансион француза Эннеса. Медиком Боткин стал случайно: вообще он мечтал о высшей математике, но как раз в то время решением Николая I резко сократился прием на все факультеты, кроме медицинского. Туда и отправился Боткин, который побаивался вступительных экзаменов. В практику он окунулся, едва выйдя из стен университета, – оказался на Крымской войне под началом великого Пирогова. Потом была многолетняя учеба и практика за границей, возвращение домой, защита докторской, устройство клинической лаборатории, руководство клиникой. Именно ему было суждено стать главой научной медицины в России. Именно он создал первое эпидемиологическое общество и привлек всеобщее внимание к борьбе с эпидемиями и профилактике, тогда же, изучая эпидемии, впервые выявил и описал ту самую болячку, которая в итоге получила его имя. Ему мы обязаны женским медицинским образованием, первым санитарным организациям, первой санитарной каретой (а по сути – «Скорой помощью»), началом санаторно-курортного лечения в Крыму… Список огромен. А ведь Боткин был еще и просто великолепным врачом, лечившим чуть ли не весь список наших классиков литературы и искусства второй половины XIX века.
Еще один сын торопецкого купца, Михаил Петрович Боткин, ушел в искусство: в юности занимался в основном исторической живописью, потом освоил портреты, пейзажи, гравюру. Стоит отметить, что он поучаствовал даже в реставрационных работах в соборах Кремля, Новгорода, Пскова. Кроме этого, был организатором многочисленных выставок, а еще именно благодаря его меценатским порывам было издано собрание писем художника Александра Иванова с первым каталогом работ и библиографией. Его же стараниями были изданы библейские эскизы Иванова (сейчас это абсолютный раритет). Ну и, конечно, Михаила Петровича прославила грандиозная, прекрасная коллекция, посвященная в основном античному миру и эпохе Возрождения. Но был в ней и прекрасный русский отдел. Едва ли не впервые в России Боткин открыл свое частное собрание для всеобщего осмотра. Позже все эти сокровища оказались в основном в Русском музее, а картины самого Боткина разошлись по 27 музеям страны.
Еще одного брата, Николая, жизнь поносила по миру: зато в какой компании – с Гоголем и художником Ивановым: он щедро, но при этом деликатно всю жизнь финансово помогал многим русским художникам.
Петр Петрович, который взял в руки чайное дело после смерти отца, был человеком иного склада: а вот дочь его, Надежда, вышла замуж за художника и коллекционера Илью Остроухова.
Не менее важный след оставили в истории страны и дочери торопецкого купца. О Марии, ставшей женой и музой Фета, мы уже сказали. А ее сестра Екатерина вышла замуж за богатого московского купца Ивана Щукина и родила ему 7 сыновей и 4 дочерей. Четверо из них по-разному, но впишут свое имя в историю русской культуры: младший Иван первым начал собирать французских импрессионистов, скупал картины Эль Греко, Веласкеса, Гойи. Увы, жизнь его закончилась трагично, а коллекция пошла с молотка. Зато он вдохновлял на собирательство двух своих братьев. Дмитрий собрал прекрасную коллекцию западноевропейской живописи с акцентом на малых голландцев, во время революции он передал ее Румянцевскому музею. Страстным коллекционером был и Петр Щукин: гордостью собрания являлись старые книги и рукописи. Под свои сокровища он построил специальное музейное здание (сейчас в нем находится Биологический музей), а в 1905 году коллекция была подарена им Историческому музею.
Ну а еще одного внука торопецкого купца Петра Кононовича Боткина, Сергея Ивановича Щукина, знает весь мир: это его великая коллекция французских импрессионистов вместе с собранием другого московского купца Морозова сейчас наше национальное достояние, гордость и украшение Эрмитажа и ГМИИ им. Пушкина. Подумать только – за каких-то пятнадцать лет он сумел собрать сотни полотен Пикассо, Матисса, Дерена, Клода Моне, Гогена, Ван Гога, Дега, Сезанна… Это для его дома и по его заказу Матисс нарисовал свой знаменитый «Танец» и «Музыку»: и ведь Щукин не побоялся экспериментов, повесил работы и показал публике. Его же заказы буквально поставили в то время на ноги Пикассо. Надо понимать: в то время этих художников публика не понимала, в моде был поздний академизм, паточные картинки. Чтобы поверить в того же Пикассо, нужен был вкус, прозорливость и, возможно, мужество. Сколько бы столетий ни прошло, а факт останется фактом: первым великих французских импрессионистов признал потомок славной торопецкой купеческой династии.
Интересно, что страстным собирателем и почитателем искусства был и один из сыновей великого доктора Боткина, Сергей Сергеевич, который, будучи медиком, как отец, дружил со всем «Миром искусства» и почитался ими как тонкий знаток. Его коллекция также оказалась в итоге в Русском музее. И вот вам еще один невероятный пассаж: женился этот внук торопецкого купца Петра Боткина на дочери коллекционера Павла Третьякова. Одна из их дочерей, Александра, стала соратницей великого Льва Кулешова и одной из создательниц советского немого кино. А вот судьба ее брата, Евгения Сергеевича Боткина, оказалась трагичной: как отец и как дед, он был лейб-медиком царской семьи – и погиб вместе с ней в подвале Ипатьевского дома, до конца выполняя свой врачебный и человеческий долг.
Это только самые известные Боткины: а ведь были еще дипломаты и военные, публицисты и ученые, был один из крупнейших русских филологов-испанистов. Безусловно, это одна из самых выдающихся русских династий, а корни ее растут из нашего маленького древнего Торопца.
Но вот что обидно: где-то на кладбище Жен-Мироносиц в Торопце до сих пор существует могила Конона Афанасьевича Боткина, отца Петра Кононовича, основателя рода. Можно наверняка при желании найти и дом торопецких Боткиных или место, где он когда-то стоял. Можно, наверное, покопавшись в архивах, выяснить, бывали ли в Торопце потомки Конона Афанасьевича. Ну не может же быть такого, не верю, что ни один из сыновей, внуков, правнуков за столетие не заинтересовался родовым гнездом, не захотел на него взглянуть!
О памятниках не говорю. Но почему в Торопце до сих пор нет даже боткинской таблички, на которой, к примеру, написано, что это наши люди, наши земляки, их семейные традиции и служение Отечеству – наша гордость? Очень хочется, чтобы это досадное упущение было исправлено в 2025 году: время еще есть.
Напомним, журнал Тверьлайф можно полистать онлайн прямо сейчас.
