Как сельский механизатор стал мастером народных промыслов
Интервью с мастером Александром Синицыным из Нягани.
Александр Синицын – человек в Югре известный. Мастер, виртуозно работающий с деревом, талантливый живописец. Его работы, предметы быта «на старый лад» хранятся в музеях Нягани, Ханты-Мансийска, других городов России. Впрочем, сам себя он мастером не считает, говорит, что всегда есть, чему поучиться.
Природа на внуках отыгрывается
- Александр Иванович, искусство резьбы по дереву передалось вам по наследству?
- И от дедов кое-что досталось, и от отца. Дед по линии отца, Ефим, выходец откуда-то из Прибалтики ли, с Польши ли. В духовной семинарии учился, что-то там набедокурил ещё при царе-батюшке да и «слинял» в Костромскую область. Спрятался в селе, получил приход и женился на крестьянке, взяв её фамилию. Потом - репрессирован, расстрелян в Костроме. Семью выгнали из дома. Отец получил семь классов образования. Тяжелейшая у него судьба. Мастерство спасало да грамотность.
Дед, по словам отца, был очень хорошим живописцем. Говорят, природа на внуках отыгрывается, вот я, видимо, унаследовал живописное видение от деда. А дерево... Это уже от деда по линии матери, от Фёдора. Этот дед у меня был из очень зажиточных крестьян. Где-то в охране его Величества служил. И там, видимо, где-то набрался этой мебельной «культуры». Он был замечательным столяром-краснодеревщиком. Когда вернулся с войны, начал делать всякие вещи. Помню, у матери оставались от отца старинные комоды шикарные. Сейчас это всё, конечно, утрачено.
А по профессии я совершенно далекий от всего этого человек - сельский механизатор.
- Как же так получилось?
- Мать полжизни на тракторе работала. Сколько себя помню, то с ней на дымном тракторе катался, то у бабушки воспитывался, которая в церкви служила. С детства рисовать любил. Получал, конечно, за это, так как везде мазал. А потом постепенно начал навык приобретать. Отец потом признался, что я его в мастерстве переплюнул. А ещё мастерил всякие машины. Всё ведь раньше сами делали, своими руками.
В школе мне тоже повезло. Учитель в маленьком селе Николаевское Шабалинского района Кировской области организовал единственную в Союзе школьную обсерваторию. У нас даже был свой маятник Фуко. А телескоп мы сделали из очков учителя и шпона. Он у нас в 12 раз увеличивал. За это Пулковская обсерватория подарила списанный телескоп. Вся округа на звезды и Луну смотреть бегала. В 7-8 классах мы уже топорами работали, как заправские мужики. На восемь граней вытёсывали колонны для этой обсерватории. Я ещё тогда сделал макет паровоза «Победа», который двигался по рельсам. Большой такой, деревянный. Он сгорел вместе со школой. На память остались только фото. Всю жизнь хотел или художником стать, или трактористом.
Явиться вчера
- Трактористом, получается, стали, а в художники пойти не пробовали?
- Как не пробовал? Поступал в Кировское училище искусств после 8-го класса, в 1965-м. Сопляк ещё был. В те годы конкурс - до 100 человек на место доходил. Брали 25. Подал заявление и в это же время пытался поступить, по просьбе матери, на механика. Мне не хотелось, а для неё механик - свет в окошке. Завалил алгебру, приехал домой - отец подаёт бумагу. Мол, приняли меня в училище, нужно явиться... вчера. Плакал с неделю тогда, наверное... Потом в армию ушёл.
- А на Север-то как попали?
- Сын заболел. Лечили его долго, нужны были деньги. У меня к тому времени был «допуск» на все трактора, я сразу на четырёх машинах работал. 18 лет проработал в Няганском леспромхозе. На «Кировце» дороги пробивали, потом на трале... Мы были первые. Потом по проделанным дорогам вся остальная техника шла... Считаю Север своей родиной. Корни тут пустил.
Но, конечно, и резьбой всё это время занимался, и писал. Семь лет проработал в городском хозяйстве в бригаде краснодеревщиков. В 90-е предприятие развалилось, ушёл в частную столярную мастерскую. В основном, делал индивидуальные заказы. Панно, картины, посуду. Сейчас у меня шестой разряд плотника, шестой разряд столяра-краснодеревщика, пятый разряд слесаря-инструментальщика и все виды тракторных работ «на руках». Столярное дело в 90-е спасло от безденежья. Сделал ложки и отдал в магазин - их продали. Цены были смешные, но не это важно.
- Сейчас, наверное, можно сказать, что вы умеете всё.
- Резьбу я осваивал лет десять, пока не признали профессионалом. Потом увлёкся акварельной росписью по дереву, тоже лет десять учился. Практически никто не верит, что можно так работать. У меня половина мастерской - студия. Другая - столярка. Бывает, порежу, попишу. Совсем устану - книги читаю. Я никогда не скажу вам, что я - умею. Всё время ведь учишься. Мне всё время страшно, и сейчас тоже.
Нравится реставрировать
- У вас три сына. Дети переняли ремесло?
- Навыки переняли, да желания нет. Внучки тоже немного интересуются, но девочки есть девочки. У меня раньше ведь не было ни инструмента, ни красок, ни кистей, одно желание: сделать любой ценой. Представьте, бегал в соседнюю деревню - смотреть, как там парень писал портрет. 12 лет было. Волки рядом, а я с ружьем по сугробам. Ночью. Он пишет, я смотрю, сидя с керосиновой лампой. Сейчас время другое совсем. Всем всё нужно быстро.
- Ваши работы хранятся в югорских музеях. А есть то, что не довелось сделать, но очень хочется?
- Была огромная мечта поработать на церковь, но, видимо, не судьба. Пока. Было желание срубить церковную стену, поучаствовать в реставрации. Мне нравится реставрировать вещи. Видимо, это в крови. Я - верующий человек, но к этому делу отношусь очень осторожно. Стараюсь глубоко в душе держать. Было много предложений сделать барельеф Иисуса, распятье. Наотрез отказываюсь, не могу. Даже когда захожу в церковь, чувствую, намолена она или нет. Это трудно объяснить.
Терпение и аккуратность
- Дерево – живой материал, у него есть характер?
- Конечно. У каждого дерева характер свой. Оно слушается те руки, которые умеют с ним работать. Чтобы с деревом работать, надо родиться так, чтобы в округе деревья были. Или - наоборот. Я видел, как молдаване относятся к дереву. У них почти полное безлесье, отсюда и уважение к материалу. Мы ходим по дереву, спим на нём, дороги им мостим.
Помню, в 2008 году впервые взял на конкурс кедр 20-летней выдержки. Он был как стылое масло. Кедр - вторая липа, недаром в Сибири его уважают. Трудно работать на берёзе, надо большую силу иметь и время. На осине я один раз руку потянул. Дерево вязкое, требует огромного напряжения. Чем мягче дерево, тем острее инструмент требуется. Потому что туповатый инструмент мягкое дерево мнёт. Это как порезать тупым ножом зрелый помидор. А от мастера всегда нужны терпение, внимательность и аккуратность.
