В большинстве протестных уголовных дел ключевым для обвинения стал термин «угроза»
Вот несколько примеров.
Серия уголовных дел по статье 267 УК возбуждена за «воспрепятствование движению транспортных средств и пешеходов на путях сообщения, улично-дорожной сети, если эти деяния создали угрозу жизни, здоровью и безопасности граждан».
Серия уголовных дел по статье 318 УК расследуется по фактам применения насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей. Здесь нужно отметить, что на данный момент дела по 318-й в большинстве касаются прямых случаев насилия, хоть и не опасного ни для жизни, ни для здоровья полицейских.
Самое крупное на данный момент Санитарное дело по статье 236 УК РФ возбуждено за нарушение санитарно-эпидемиологических правил, повлекшее по неосторожности массовое заболевание или отравление людей либо создавшее угрозу наступления таких последствий. Никто не заразился, даже искать не надо, достаточно утверждать об угрозе такого заражения. Эта пресловутая «угроза заражения» появилась в УК РФ как раз в связи с коронавирусом весной 2020 года.
Даже т.н. «дадинская» статья 212.1 УК за неоднократные нарушения митингового законодательства предполагает наличие «угрозы. Хотя статья и не содержит этого термина в диспозиции, однако Конституционный суд РФ в постановлении по жалобе Ильдара Дадина указал на «угрозу наступления негативных последствий» как необходимое условие уголовного преследования.
Термин угроза очевидно не исключает широкого его толкования и не требует каких-либо непосредственных доказательств наступления материальных последствий. Это открывает простор для произвольного его применения.
