Самоцветы для Парижа. 13
(Продолжение)
(2) Нечаевский лог. Июнь 1988 года
Приснись такое жуткое зрелище — сердце откажет, а тут наяву.
Саня обмер, решительно не зная, что делать.
— Посвети-ка сюда! Дай разглядеть, чем это меня оглоушило...
Фонарик ходуном ходил в Саниной руке, он пытался отделаться от противной дрожи, но не тут-то было. Хорошо, что Димыч не видит его лица.
— Ого, — продолжал Димыч. — Теперь вместо скелетов вход в подземное царство охраняют мешки.
Саня подавился нервным смехом, ему стало невмоготу в этом сразу утратившем очарование волшебном мире.
— Пойдем назад, — неуверенно предложил он, — ну их к черту, эти изумруды!
— Без паники, Сань, я еще не огляделся...
Но оглядываться не пришлось. Димыч без перехода приказал:
— Гаси свет!
Саня услышал какой-то шорох. В глубине расселины вспыхнуло оранжевое пятно, за ним еще одно, послышались слабые, отдаленные голоса и шаги.
Димыч крепко ухватил товарища за рукав и потянул в нишу, притаившуюся за соседним выступом. Они старались не дышать, не без основания полагая, что внезапная встреча не предвещала ничего хорошего.
Пещера чуть озарилась. В этом зыбком освещении были видны три темных фигуры, отбрасывающие гигантские тени. Основной свет давала керосиновая лампа, которую нес один из пришельцев. Другой был с фонариком, лопатой и киркой, а третий горбился под тяжестью мешка.
— Хорош! — сказал тот, что с лампой. — Перекурим, а потом переберем сланец.
Они молча покурили и сноровисто принялись за работу, которая при таком гибельном свете обнаруживала их совиное зрение. Копошились над мешком долго и нудно. Саня и Димыч без движения продрогли, но открывать себя незнакомцам им было страшновато. Кто знает, что за люди...
— Н-да... — заговорил, вставая с коленей, обладатель командирского голоса. — Не густо. Товар неплохой, но мало. Пора переходить в Сухую балку, там сланец побогаче...
— Это как сказать, — воспротивился человек в капюшоне, как бы продолжая старый спор. — Здесь мы каждую лазейку знаем, а там никто не бывал. Пока развернешься — лето пролетит.
— Вот уж тебя не спросили, — поставил точку командир. — Тащи-ка лучше вчерашний мешок, а то опять ничего не успеем.
Ворчун неохотно встал и направился к скале. Он так близко прошел мимо спрятавшихся мальчишек, что они услышали его дыхание и при желании могли коснуться его рукой.
«Сейчас что-то случится», — сглотнул слюну Саня и еще тесней прижался к Димычу.
Доставив мешок, ворчун в капюшоне сердито сказал до сих пор молчавшему здоровяку:
— Сачкуешь, курва, а тут надрывайся...
Тот вскинулся как на пружинах.
— Чья бы корова мычала!.. Ты где это его ополовинил? Нет, смотри, что делается!? Из дальнего забоя на себе тащил и не просыпал, а этот шнурок... Ничего нельзя поручить. У, змей!
— Да не трогал я его! — огрызнулся капюшон. — Сколько было, столько и принес. Разуй глаза, утюг!
— Тихо! — прикрикнул старший. Он поднял лампу, расширяя круг света. — Неужели накрыли? Все, братва, надо рвать когти! Хватайте инструмент, мешки не забудьте...
Здоровяк забросил мешок со сланцем на плечо, но старший расшипелся:
— Чирикнулся?! Породу в ручей!
И сам принялся сгребать лопатой отработанный сланец в воду.
Через минуту все трое скрылись во тьме подземного лаза, ведущего на поверхность.
( Продолжение следует)
А.Чечулин . Самоцветы для Парижа. 1989г.
