Олег Митяев: «Я переживаю за людей, которые не могут уехать из Челябинска»
У Челябинска есть несколько символов: хоккейный клуб «Трактор», метеорит, смог. И есть Олег Митяев — самый душевный символ южноуральской столицы. Народный артист России рассказал о хороших песнях, КВН, родном Челябинске и своем «Светлом прошлом».
— Это ведь наше не первое интервью. У вас все еще остались ко мне вопросы? — Олег Григорьевич в гримерке готовится к концерту.
— Оказалось, с вами всегда есть о чем поговорить.
— Ах, оказалось? — улыбнулся бард.
— Например, о «Светлом прошлом». В следующем году премии исполнится 15 лет. Прошлое начала 2000-х годов было светлым?
— У меня в 2000-м году родилась дочь, мне было хорошо. Да у меня всегда все было хорошо! Но знаете, бывают ситуации, которые в жизни повторяются. И попадая в них снова, начинаешь анализировать, а что вообще произошло за эти годы, что изменилось? Я веду отсчет в песнях.
— Удобно?
— Не то слово! А еще на прошедший юбилей (Олегу Григорьевичу исполнилось 60 лет в 2016 году — прим. редакции) мне подарили 60 огромных бутылок испанского вина. И на каждой бутылке написали, что происходило в этом году: политические события, экономические и какие песни в этот год я написал. Вот я открываю какую-нибудь из них и читаю, что было в 2002 году, например. Если бы у нас была сейчас бутылка 2004 года, когда стартовала премия «Светлое прошлое», я бы вам рассказал: что было и что стало.
— Вот как раз на вопрос «что стало», расскажите, почему в этом году вы решили дать премию актеру Александру Палю? Это премия молодеет? Или претенденты закончились? Или стремление попасть «в волну», пока Паль суперпопулярен?
— Да, он звезда, а мы хотим, чтобы на премию приходили молодые люди. У нас ведь не только светлое прошлое и светлое будущее, у нас есть и прекрасное настоящее. Александр Паль давно уехал из Челябинска, для него это тоже прошлое.
— Судя по его рассказам, не такое уж и светлое.
— Это нормально, какими бы ни были детство и юность — о них всегда вспоминаешь с теплотой.
— Сегодня уезжающих или стремящихся уехать из Челябинска очень и очень много. Претендентов на вашу премию прибавится.
— Нет других причин такого массового переезда, кроме экологии. И я очень переживаю за людей, которые не могут уехать из Челябинска. Им ничего не остается, кроме как бороться.
«Мы хотим, чтобы на „Светлое прошлое“ приходили молодые люди»
— А если ситуация с экологией магическим образом изменится в лучшую сторону, думаете, к нам захотят вернуться?
— Почему нет? Люди даже из Южной Америки возвращаются.
— Хотя казалось бы!
— Да уж. Но надоесть может все.
— Почему тогда людям не надоедает Ильменский фестиваль? Он каждый раз проходит с размахом, а начался аж в 1973 году.
— А вы думаете, куда всем должно хотеться? Есть такие глупые люди, которые посмеиваются над бардами: «Вот, сидят у костра в лесу, бородатые, в свитерах, на гитаре бренчат». Может, это возрастное, конечно. Но мне, кажется, что лучшего и не придумать. На природе, а не в городе, петь песни с друзьями — это потрясающе.
На Ильменском фестивале всегда был и есть очень высокий ценз. Доктор наук запросто мог быть комендантом фестиваля, а в его поддержке были кандидаты наук. В советском прошлом вообще все ценилось иначе. Сдал макулатуру — купил художественную книжку и сиди читай. И ведь какая польза! Самое сложное — завоевать свободное время человека. Чтение, сборы на кухнях, сборы на фестивалях... мне так жалко, что по большей части мы променяли это все на сегодняшнюю пластмассовую, ненастоящую городскую жизнь.
Над бардами посмеиваются глупые люди
— Если фестивали — это все-таки часть вашей работы, то на разговоры на кухнях и чтение хватает свободного времени?
— Да. Из недавнего мне понравился «Авиатор» Евгения Водолазкина. И у Бориса Акунина хорошая книжка про анестезиологов «Аристономия». Мне кажется, это его лучшая книга, которая прекрасно структурирует все наше общество.
— То есть русская современная литература вас не разочаровывает?
— Я бы сказал, она меня радует.
— А современная авторская песня? В прошлом нашем интервью вы говорили, что она умерла.
— Это говорил еще Булат Окуджава. Авторская песня, которая была, больше не существует. Помните недавний сериал «Таинственная страсть» по роману Василия Аксенова?
— Очень атмосферный многосерийный фильм.
— Именно! Помните, они встречались в Коктебеле? Ходили всей большой компанией: Рождественский, Окуджава, Евтушенко, Ахмадуллина, Аксенов — читали стихи... Это уже нет такого. Да нет даже такой передачи, когда у микрофона стоит Геннадий Хазанов или Григорий Горин, а в зале сидят Эльдар Рязанов, Александр Ширвиндт, Михаил Державин и другие уважаемые люди. Все они ведут остроумный разговор, который приводит в восторг и людей их окружающих, и телезрителей. Эпоха сменилась, вот и все. Авторской песни больше нет, но лирика и романтика бессмертны.
— Раз уж мы затронули тему телевидения: вы были в финале КВН-2017, в музыкальном конкурсе вышли на сцену вместе с Сергеем Трофимовым и Николаем Бандуриным на выступлении команды «Радио Свобода». С молодежью чувствовали себя на равных?
— Они к нам были очень доброжелательны, подходили фотографироваться все время. Как это у вас называется? «Селфи»? Вот, могу еще какое-нибудь модное словечко вспомнить! К тому же Александр Масляков — южноуралец. Я ему сказал: «Если вы психанете — мы вас ждем в Челябинске на премии». Ведь на «Светлое прошлое» он не приезжал, мы вручили ему статуэтку на выезде: команда «Уездный город» во время игры КВН передала ему награду, это показали по «Первому». Но к Уралу у него отношение самое сердечное, у него здесь двоюродный брат живет. «В заложниках», как мы шутим.
— А за сегодняшним юмором вы следите?
— Приходится. Все-таки очень разные уровни у Петросяна, Жванецкого и Comedy Club. Но меня очень радует, что Семен Слепаков — он наш, бард! К авторской песне Семен неравнодушен, мы с ним дружим и собираемся встретиться на Ильменском фестивале.
— Помните, над чем смеялись в последний раз?
— Вот в финале КВН команда «Плюшки» вышла с очень смешным «музыкальным» номером. Вот это их: «Тут все пели, танцевали, но никто не ел на сцене. Давайте похаваем!» — это было смешно. И вот они сидят, едят, и их замедленный и самый харизматичный актер Богдан говорит: «А прикиньте, если с этим выиграем!». Молодцы же.
И еще в КВН понравилась сценка «У Сталина»: сидят на корточках рабочие, курят. Приходит бригадир: «Вы че расселись-на? Почему не работаем-на?». И один из работяг неспешно выдыхает и отвечает: «Устали-на...».
— Заставить вас плакать так же просто, как засмеяться?
— Не знаю. Последний раз я плакал, когда смотрел фильм «Движение вверх». В нем есть специально определенные места, где люди должны плакать. Все так продумано: здесь улыбнемся, здесь подумаем, здесь поплачем. И я такой... благодарный зритель.
Олег Митяев плакал на фильме «Движение вверх»
— Ваши благодарные слушатели чаще ждут новых песен на концертах или просят «что-нибудь из старенького»?
— Всегда по-разному. Иногда прямо умоляют: «Олег, нам надоели эти „Крепитесь, люди“ и „Лето — это маленькая жизнь“. Давайте что-нибудь нового!». А иной раз как спросят песню... я ее уже и сам не помню. В таких случаях я цитирую Юрия Антонова: «Пусть новые песни пишет тот, у кого старые — плохие».
— Самым известным вашим хитом все-таки считается «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
— И я помню, как шел с вокзала по улице Цвиллинга, только эту песню дописал. Решил ее показать одному поэту челябинскому, а он сказал: «Ну и дрянь же!». А теперь ее Кобзон поет. Жванецкий давно отметил: «Бывает, пишешь, пишешь, пишешь. Читаешь — дрянь! Значит, будет хитом».
— Ваши песни перепевают многие звезды. Шуфутинский, Кобзон...
— А некоторые песни переводят на другие языки. Их я вообще не узнаю. «Царицу Непала», например, перевели на непальский. Это что-то с чем-то! А песню «Небесный калькулятор» — на немецкий. Но им, видимо, сложно произносить «кончилась хванчкара», поэтому у них «кончилось божоле».
Кобзон даже на общих концертах иной раз поет «Как здорово». Но каждый раз, когда меня видит, спрашивает: «Сам споешь?». Ну, на своих концертах — сам. А так — как я могу? Иосифу Давыдовичу нельзя отказать.
— На каждом концерте вам пишут записки из зала. Что запомнилось из последних?
— Всегда что-нибудь да попадется. Одна женщина написала: «Олег, спойте песню «Давай с тобой поговорим». Она про мою жизнь, каждый раз с мужем так: «Давай с тобой поговорим? Да ты, приятель, спишь». Или вот была записка: «Спойте песню про француженку, мы недавно с подругой гуляли по Елисейским полям и проверили — от „Столичной“ голова наутро и правда не болит». Я самые яркие записки решил включить в книгу. Шедевры, не иначе. А вот еще вспомнил про записку, которую написал школьник, там что-то типа: «Олег Григорьевич, спасибо вам за творчество. Нам в школе часто задают выучить стихи любимых поэтов, и я часто рассказываю тексты ваших песен. За „Крепитесь, люди“ я получил „пять“, за „В осеннем парке“ — „пять“, а за „Когда проходят дни запоя“ — „пять с двумя плюсами“. Учительница сказала, что это стихотворение у меня получилось прочесть особенно проникновенно».
«Пусть новые песни пишет тот, у кого старые — плохие»
— Вы всегда находитесь с ответом?
— Пока что получается! Но один раз было неловко. Началось с того, что мне одна слушательница написала письмо на электронную почту, мол купила 4 «эм эр зэ», а они не поют. Я долго не мог понять, о чем вообще речь, какое «эм эр зэ», а потом додумался — это она диски формата MP3 имеет ввиду. Ну, посмеялся, объяснил ей, как смог. А потом приходит как-то записка из зала, в ней что-то с благодарностями и подпись, которую я прочитал как «женщины за зо». Думал, предприятие какое-то. Только после концерта сообразил, что это «женщины за 30». То есть бывают еще «женщины за чо» — за 40 то есть. Вот, боюсь снова перепутать буквы с цифрами.
— Что заставляет вас, как в одной из ваших песен, «просыпаясь, улыбаться» каждый день?
— Здесь вступает Лев Николаевич Толстой и его формула: «Счастье — это отсутствие несчастья». И когда ты просыпаешься... и все — сразу счастье. Но улыбаться тяжело! Тут нужно каждый день разминаться.
