В Екатеринбурге изданы записки артиллериста
Свои воспоминания о фронтовых годах Леонид Петрович Белоглазов, дошедший до Берлина, писал для внуков и правнуков.
Возможно, они так бы и остались в семье, если бы не попали случайно в руки Олега Халиуллина. «Прочитав воспоминания фронтовика, я понял, что они не должны оставаться «в столе», – говорит Олег. – И я рад, что книга «Танец осы (Записки артиллериста)» вышла именно накануне 70-летия Великой Победы». «АиФ-Урал» публикует отрывки из воспоминаний фронтовика.
«... 10 сентября 1942 г. Немец в 4 часа утра начал артподготовку. Все кипели, как в котле. Мы затыкали от ужаса уши. Одно спасение – бревенчатые накаты. С потолка сыплется земля, всё трясется, как при землетрясении. С нами находится ещё медсестра Люба Антонова. Ей всего 19 лет. Немцы наступают. Кое-кто не выдерживает, выскакивает из блиндажа. Выбегает и Паращенко с ручным пулемётом. Я покидаю блиндаж последним – мне не так страшно, как другим: я просто не понимаю происходящее. Такое мне встречается впервые. Я бегу... Вдруг среди зарослей багульника наталкиваюсь на Паращенко. Он лежит навзничь, глаза стекленеют. Рядом с ним ручной пулемёт Дегтярева. Это был первый погибший солдат моего взвода... »
***
«... Вот мой радист Миша Спижевой, раненый, упал в канаву, и по нему проехал «Фердинанд». «Фердинанд» подбили. А когда подбежали к Мише, увидели: через всю грудь его проходил почти черный кровоподтёк шириной в гусеницу. Миша скончался, не приходя в сознание».
***
«Наши бойцы сидели в траншее, согнувшись, так как немец бил из пулемётов. Я же решил показать, кто я есть такой. Вылез на бруствер, встал эдаким фертом и закурил папиросу. Вспомнился мне Хаджи-Мурат, как он не кланялся пулям. Ведь поклониться пуле – позор для горца!
Вдруг чья-то рука бесцеремонно сдёрнула меня с бруствера в траншею. Передо мной сидел старый солдат с усами. Я был возмущён: «Как вы посмели?! Вы же видите, что я лейтенант!» «Дурак ты, а не лейтенант», – ответил мне солдат. Я продолжал было возмущаться, но его пожилой возраст, усы и какой-то житейский взгляд, полный солдатской мудрости, меня быстро укротили. Он чем-то напомнил мне моего Отца... «Ну вот убьют тебя из-за твоей глупости... Кому это будет на руку? Гитлеру!»
***
«Нам всё же удалось прорвать немецкую оборону. Мы пошли вперёд, не встречая с их стороны сопротивления. Враг бежал. Где-то под осень мы заняли деревню Полесье. Около неё, как выяснилось, и базировался аэродром тех самых «юнкерсов». Так вот откуда они летали бомбить линию сближения...
Мы остановились у одной старухи. В комнату на пол натаскали соломы и завалились всем взводом. Как-то раз мне не спалось. Старуха тоже сидела за столом у керосиновой лампы и что-то чинила. Я подсел к ней.
«Дай я тебе погадаю», – сказала она. Взяла мою руку, долго смотрела на нее, а потом начала говорить.
«Счастливая твоя мать... »
«Ты вернёшься с войны и увидишь ее...»
«Ты будешь ещё раз ранен, но не сильно... »
«Женишься, и будет у тебя двое детей... »
«Перед домом увидишь кровь... »
И действительно, меня ещё раз легко ранило в ноги. Действительно, я вернулся домой и увидел маму. Действительно, я женился, и у меня родилось два сына – Андрюша и Витя. А перед самой демобилизацией я видел страшный сон, причём цветной. Как будто по высокой насыпи идёт товарный эшелон. Солдаты прыгают с него и попадают под колеса. Кровь пузырится и стекает с насыпи густой пенистой лентой».
***
«Мы подходили к какому-то хутору. Вдруг видим – бегут наши солдаты в панике, и все в противогазах. Падают, катаются по земле, потом скрываются в лесу. Я остановился. Первая мысль была: немцы пустили газ. Вдруг один солдат в противогазе пробежал мимо нас. За ним вился рой пчёл. И тут до нас дошло – рядом пасека! Впоследствии вопрос решался просто: один солдат брал ведро воды, а другой быстро открывал крышку улья. Первый выливал в улей ведро воды. Пчелы намокали и летать уже не могли. Рамки вынимались, и мёд при помощи рукавиц выдавливался в котелок. Можно сказать, что многие из нас, в том числе и я, прошли всю Эстонию, питаясь одним мёдом. Кружка мёда, стакан воды – и сыт до вечера».
***
«Я видел страшную картину: наши танки «ИС» шли боевой колонной около дороги. Их было штук сорок. Они натолкнулись на «фаустников». И как шли, так все и были сожжены. Мы подошли, когда наши танкисты, выскочившие из люков и попавшие под пули, ещё горели».
***
«Мы заняли город Эркнер. В этом городе была первая в Европе школа дрессированных собак-ищеек. Часть догов, бульдогов, немецких овчарок разбежалась. Дальше был Берлин. Нас предупредили: «кто повесит на Рейхстаг красное знамя, тот – Герой Советского Союза». Мы взяли красное полотнище. Я написал на нём крупно: «Солдаты и офицеры 121-й арт. Бригады» – и до самого Дня Победы носил его под гимнастёркой».
***
«Мы заняли один дом и всем взводом расположились на первом этаже, даже не проверив этажи выше. Где-то в полдень мы уселись обедать. В это время немцы, которые прятались на 2 и 3 этажах, начали спускаться и выбегать в сад, что размещался с тыльной стороны дома. Мы услышали и увидели немцев... бросились к окнам и открыли по ним огонь.
... Начну с предыстории. Нашей дивизией командовал полковник (фамилии его не помню). И был у него племянник, тоже Лёнька, чьи родители погибли в начале войны. Пацану было лет 10 или 11, и его взял дядя, этот самый полковник. Лёнька находился на довольствии при тылах дивизии. Однажды в Прибалтике мы заняли хутор и разместили в нем штаб дивизии. Под вечер пришёл туда полковник... лёг на диван. Раздался взрыв! В диване была мина... Жил он ещё минут 15.
Лёнька стал для всех обузой. Его сунули ко мне во взвод. Мальчишка вечно лез к винтовкам и автоматам, стрелял без разбору. Он всем надоел хуже горькой редьки и от солдат часто хлопотал подзатыльники.
Когда наши выскочили в сад, с ними вместе выбежал и Лёнька. У Васи Новожилова кончились патроны в диске, а тут из-за дерева выступил немец и вскинул свой «шмайссер». Рядом оказался Лёнька. Он бросился на него и обхватил шею руками. Выстрелить немец не успел. Лёнька что-то кричит. Немец пытается его от себя оторвать. Подбежали ребята и убили немца. И тут Лёнька начал реветь до рвоты.
За этот подвиг Лёнька был награждён медалью «За отвагу». По окончанию войны его увезли в суворовское училище».
