Пуще неволи. Почему в области разваливается Союз охотников и рыболовов
«К сожалению, никому нет дела, что в нашей области разваливается Союз охотников и рыболовов. Нет дела, что мы утрачиваем традиции, складывавшиеся годами», – посетовал не так давно в личной беседе один из самых опытных уральских охотников. Что именно расстраивает членов охотхозяйств и охотобществ? С этим вопросом мы обратились к охотоведу Николаю Сорокину.
«Добро» не дают
– Николай Николаевич, районные общества, входящие в областной Союз охотников и рыболовов, считают, что варятся в своём соку. Насколько обоснованны эти претензии и в чём именно это проявляется?
– Совершенно обоснованны, они, действительно, варятся в своём соку, им не оказывается практически никакой поддержки, несмотря на то, что они работают и исправно сдают деньги в казну союза. К примеру, районное общество говорит о том, что необходимо закупить зерно, а ему в ответ: «Денег нет». На ремонт техники – «денег нет», на ГСМ (горюче-смазочные материалы. – Ред.) – «денег нет». Но если у филиалов союза имеются свои счета, на которых остаётся какая-то копеечка, то у представительств счетов нет, они все заработанные средства сдают в казну союза. Кроме того, в эту казну сдают деньги шесть охотхозяйств, которые подчиняются союзу. Им что делать? Выкручиваются, конечно, кто как может, в том числе решают проблемы на личных договорённостях. Но это ведь не дело.
Смотрите, на определённые виды животных должно быть устроено определённое же количество кормушек, солонцов, подкормочных площадок. И они, разумеется, должны быть заполнены. Районные общества, повторюсь, выкручиваются, но обеспечить животных зимой в полном объёме подкормкой у них не получается. Скажем, они договорились, им отсыпали на сезон две тонны зерна, а необходимо три тонны. Другой пример: в зимний период для косуль необходимо делать дороги, а для этого нужны ГСМ и техника. Председатели районных обществ вынуждены идти к руководителям агрокомплексов и выпрашивать трактор, чтобы пять километров дороги по лесу сделать. А наш «центр» бездействует.
– Если я не ошибаюсь, у союза в свое время были подсобные хозяйства?
– Были. В Маминском хозяйстве Каменского района, например, разводили дикую утку, которую потом выпускали, устраивали охоту – это приносило прибыль. Сейчас такого нет, всё запущено. Здания охотничьих баз в Маминском законсервированы – разруха. На Аятском озере тоже была очень хорошая охотничья база, а теперь та же история – стоит законсервированная.
Это очень обидно, потому что эти площадки в живописных местах можно использовать не только как охотничьи, но и как туристические базы, куда люди могли бы приехать отдохнуть семьями. В нынешней ситуации это было бы востребовано, как никогда.
Мы могли бы и охотничий туризм развивать, в том числе среди иностранцев. Это и прибыль, и, что немаловажно, отличная возможность популяризации региона. Но «добро» на это не дают, дескать, ваше дело маленькое – занимайтесь подкормкой. К слову, если вернуться к подсобным хозяйствам, то в области есть люди, готовые этим заниматься. Причём даже не ради денег – ради процесса. Увы, они тоже не могут «добро» получить.
В своё время председателем областного Союза охотников и рыболовов был Анатолий Воличенко – настоящий «полевой командир», который никогда не сидел в офисе, а ездил по районным обществам, по охотхозяйствам, разговаривал с людьми, выяснял, какие у них есть проблемы, помогал текущие вопросы решать. Ему до всего было дело. После его смерти всё изменилось, и нерешённые проблемы начали копиться и разрастаться. Понятно, что у председателей районных обществ и директоров охотхозяйств возникает множество вопросов к союзу. И по поводу капитальных ремонтов зданий, и по поводу выделения средств на ГСМ, подкормочный и посевной материал, спецодежду и так далее, и по поводу зарплаты егерей. А самое главное, что мы теряем районные общества, которым просто неинтересно работать в таких условиях.
– Много обществ потеряли?
– За несколько лет около десяти. Скажем, года три назад просто прекратило своё существование оставленное без поддержки Карпинское общество, Режевское вышло из состава союза... Мы теряем общества, теряем угодья, соответственно, теряем прибыль.
Смелые мечты
– Этот процесс можно остановить? Или всё настолько плохо, что обратной дороги нет?
– Уверен, что развал можно остановить, а хозяйственную деятельность наладить, было бы желание. Более того, решительные шаги необходимо предпринимать как можно скорее, ведь это залог защиты и роста популяции диких животных и птиц, залог противодействия браконьерству. Я уже не говорю о развитии любительской и спортивной охоты. Сейчас главное – оказать моральную и материальную поддержку тем обществам, которые у нас остались, пересмотреть контракты с егерями, попытаться возродить подсобные хозяйства.
Охотничий туризм, повторюсь, обязательно надо развивать. Те редкие охотники из-за рубежа, которые попадают в наши угодья, остаются очень довольны – ресурсы у нас богатые. Те же кабаны у нас табунами ходят. Бывает, егеря выходят их кормить, а они из кустов выбегают и чуть ли не помогают мешок тащить. Да и наши соотечественники готовы выкладывать неплохие деньги за хорошую ( то есть хорошо организованную) охоту. Многие ошибочно считают, что охота – это обязательно мясо. Нет, охота – это часть нашей национальной культуры, это, если хотите, творческий процесс, азарт. По большому счёту за те деньги, которые охотник выкладывает за возможность пойти на лося (лицензия, бензин, патроны и т. д.), можно пять коров купить, а за возможность поохотиться на косулю – три барана.
– Я правильно понимаю, что охота – это ещё и регулирование численности диких животных?
– Конечно. Вот, например, у нас сейчас развелось очень много кабанов – агрокомплексы жалуются: «Делайте что-нибудь, ваши кабаны к нашим свиньям лезут». Поскольку их стало много, они осваивают новые территории, выходят в деревни, в города. Понятно, что департамент по охране, контролю и использованию животного мира издаёт приказ о регулировании численности кабанов. Косуль тоже много развелось, и численность их продолжает расти. Регулированием численности в основном занимаются штатные сотрудники, но их возможности небезграничны.
– А охотники?
– Дело в том, что года три-четыре назад у нас в союзе с одной до трёх тысяч рублей выросли членские взносы для охотников. И люди стали уходить. Для простого работяги, который, может, на охоту-то раз в год ради удовольствия выйдет на зайчика, три тысячи – большие деньги. Остановить отток охотников может только пересмотр размера членских взносов.
Всё это частности, из которых складывается одно общее большое дело. У нас много энтузиастов, готовых это дело поднимать. Их только поддержать надо. Причём не только и не всегда материально, не менее значима моральная поддержка. Я бы вообще предоставил возможность каждому члену охотобществ реализовать свои самые смелые мечты и самые амбициозные проекты в развитии деятельности охотобществ и охотхозяйств. Нам было бы чем гордиться! Знаете, есть такая поговорка – «охотник слышит, как лес дышит», это чистая правда.
