Отсутствие публичности способствует уничтожению наследия: колонка екатеринбургской журналистки, исследующей дома-памятники
В среду у Общественной палаты Екатеринбурга пройдет новое заседание. У нее появилась рабочая группа, которая будет заниматься домами-памятниками. Для этого надо выработать механизм работы с наследием. Такие разработки есть, например, у Казани, Томска, Калининграда - их программы и опыт часто приводят в пример. О том, какие проблемы будет решать объединение, в своей колонке рассказывает журналист, работающий с этой темой, телерадиоведущая и преподаватель УрФУ Ольга Павлова.
На первом заседании представители охранных структур, научного сообщества обсуждали федеральный закон об объектах культурного наследия и возможные предложения для него, реестр памятников, определение ответственных. Больше всего было сказано о сложностях взаимодействия практиков реставрации с охранным ведомством.
Дом Гайдара и наследие Ирбита: полный список свердловских памятников, которые будут спасать через концессию Архитектор и руководитель проектной мастерской Владимир Руднев обратился к Максиму Семерикову из областного Управления госохраны объектов культурного наследия: «Не секрет, что определение зоны охраны, предмета охраны, территорий у нас поставлено на поток. Это требование выходит боком, потому что, когда дело поставлено на поток, выходит очень много ошибок, неточностей и никому не нужных уточнений».
По словам Руднева, архитекторы и авторы проектов реставрации сегодня решают все вопросы и проблемы с охранным ведомством не на берегу, а уже в процессе проектирования, строительства, научно-реставрационного отчета и - следом - судебных разбирательств.
«Когда у нас будет налажено нормальное общение Управления с проектировщиками, со строителями, с собственниками объектов, которые иногда просто не понимают, что делать?
Вот собственник звонит: он получает от вас (от управления) задание и не понимает, что ему делать, куда бежать и сколько это стоит. Человек должен понимать, во что он вкладывает деньги, что он получит в итоге. А в итоге он выходит от вас и бежит к архитекторам, специализирующимся на реставрации, за консультацией. Наверное, это неправильно», - отметил Руднев.
Основная претензия практиков реставрации к охранителям из профильного ведомства вот в чем.
Когда государство отдает или продает собственнику ОКН, оно до конца не понимает, чем владеет, и фактически спускает или передает функцию «описать и определить предмет охраны» подрядчику клиента. Клиент покупает/арендует чуть ли не вслепую.
Когда описание, часто вынужденное и за деньги клиента, готово, оно частично не совпадает с заданием управления, определяющим, что является предметом охраны. Реальная картина - это первый шок-контент.
Второй этап сюрпризов от контрольного органа начинается, когда готов проект реконструкции. Его тоже очень формально начинают проверять, и только с юридической точки зрения, часто не понимая сути, срывая сроки. Если проект приходится переделывать, а это происходит чаще всего, то неизбежно начинаются новые расходы. Иногда только на этом этапе возникают требования, которые могли бы появиться на самой первой стадии, знай госструктура, что именно она отдает собственнику. И все это - время и расходы там, где собственника-инвестора хорошо бы на руках носить и пыль с него сдувать, потому что он взялся дать новую жизнь старому зданию.
Археологи усложнили «Бруснике» перестройку екатеринбургского памятника в кафе Кстати, про новую жизнь. В этом весь фокус сохранения наследия. Если не трогать, не приспособить старое здание под современное использование, оно разрушится. Здание не работает - жизнь уходит. Часто деятельность охранных структур построена на сохранении в значении «не трогать». Ну вот и стоят повсюду нетронутые памятники (пока стоят) и разрушаются. Зато по закону.
Как единственный медийщик в созданной рабочей группе по ОКН, я попробовала обратить внимание собравшихся на то, что все, кто занят в теме наследия - а это собственники, инвесторы, девелоперы, архитекторы, эксперты, охранные структуры, подрядчики всех уровней, - всегда пытаются минимизировать свое присутствие в публичном поле. О работе, этапах, проекте, сложностях, вопросах выбора не рассказывает никто.
Но фокус в том, что, как ни избегай этого публичного поля, все равно все в нем оказываются.
Приведу пример: демонтируют в центре города на одном здании-памятнике часть стены, которая не является предметом охраны, технологически восстановлена быть не может, а работы согласованы со всеми ведомствами. Что происходит? Демонтаж называют сносом (а как еще это выглядит без информации?), он вызывает шум во всех СМИ. И понеслось: варвары, опять разрушают, с наследием работать не умеют… А ведь можно было выйти с проектом в публичное поле и более развернуто представить его общественности, рассказать о сложностях и предстоящих этапах работы, о подрядчиках, наконец, чтобы люди знали, кто работает с наследием и что эти люди умеют и знают.
«Нас хейтят»: «Атомстройкомплекс» обвинил общественников в срыве проектов по реконструкции памятников Уверена: отсутствие публичности не помогает наследию, а способствует его уничтожению. Заметили: у нас только критика публична, а все остальные процессы в темноте наведения.
Общественников ругать за эту критику нечего - тишина хуже. Я собираюсь транслировать их аргументы на заседаниях. На вопросы общества надо отвечать. Позвольте всем людям, которым принадлежит город и его история, столкнуться с проблемой как есть, расскажите, что к чему, - тогда общество станет соучастником, а не противником.
Последнее. Пока мы не говорим о том, ЧТО в этом старом здании можно разместить, мы не понимаем, на что оно способно. Музеи-мастерские-тусовки-выставки - классно. Но старые здания могут больше. Бизнес показывает их возможности - они могут и зарабатывать. Просто всем участникам процесса, от инвесторов до самых небольших подрядчиков, нужно выходить в публичное поле и обобщать имеющуюся успешную практику. Тогда пропадут аргументы у людей, которые хотят "все снести", или "все музеифицировать", или сохранять в значении «не трогать».
Ольга Павлова для ЕАН
Есть новость — поделитесь! Мессенджеры ЕАН для ценной информации
+7 922 143 47 42
