«Отечество должно любить детей»: писатель Драгунский – о «Денискиных рассказах», воспитании патриотизма и Екатеринбурге

На книге «Денискины рассказы» выросло не одно поколение россиян. До сих пор дети с удовольствием читают о приключениях Дениски Кораблева: выброшенной из окна каше, полете под куполом цирка и девочке на шаре. Ни для кого не секрет, что прототипом главного героя выступил сын Виктора Драгунского. Денису Викторовичу сейчас – 71 год. Он давно стал успешным писателем, филологом, журналистом. И все эти годы его преследует вопрос «А вы правда в окно кашу вылили?» В интервью ЕАН Драгунский рассказал, как «Денискины рассказы» отразились на его жизни, что он думает об уроках патриотизма «Разговоры о важном» и какова в 2022 году миссия журналиста.

- Денис Викторович, на самом деле самый интересный вопрос для читателей – о правде и вымысле в «Денискиных рассказах». Много ли выдуманного в них?

- Мне всю жизнь задают вопросы – а вот это было? Кашу выбрасывал? Клоун вытаскивал под купол цирка? В девочку на шаре влюблялся? Этим интересуются и дети, и взрослые. Некоторые люди действительно считали, что это приключения Дениса Кораблева – Драгунского, то есть мои. Будто мой папа просто записывал мои истории под диктовку. Но это, конечно, не так. У любого ребенка десятки рассказов о приключениях. Но записывать их недостаточно для того, чтобы стать писателем. Писатель должен придумать сам. Вот знаете, игра такая есть – Lego. Так вот, «Денискины рассказы» - это фантастическое Lego, собранное из кусочков. Например, все персонажи книги – это реальные люди: Мишка, Аленка, все-все-все. Даже у второстепенных героев есть прототипы. И имена героев не изменены, их реально так звали. Но сами события, за исключением одного, - выдуманы.

- За исключением какого?

- «Третье место в стиле баттерфляй». Помните его? Дениска плавал в бассейне, вернулся домой и сказал папе, что занял третье место в заплыве в стиле баттерфляй. Папа спросил: «А кто занял первое и второе места»?» Денис ответил. «А ты, значит, на третьем призовом месте, молодец, поздравляю», - заявил папа. И тут он решил уточнить, а у кого же четвертое место? «А четвертое никто не занял, мы все остальные 17 человек заняли третье место, так тренер сказал», - ответил Дениска. «Ааа, понятно», - сказал папа и продолжил читать газету, а у Дениски сразу испортилось настроение. Действительно, была такая история. Только это был никакой не баттерфляй, а просто заплыв. Плыли как умели. Кто по-собачьи, кто как. И вот я тогда на каких-то 10 минут правда подумал, что получил бронзу.

 - Несколько раз книгу экранизировали. Вы сравнивали себя с мальчишками из фильмов?

- Дениску играли много актеров. Среди них были люди, которые сейчас известны. Первого сыграл Миша Кисляров в 1962 году, сейчас он руководитель режиссерской группы в Большом театре Москвы. Потом была экранизация с Михаилом Менем, впоследствии он стал губернатором Ивановской области (2005 - 2013), депутатом, сенатором. Дениску играла даже Лия Ахеджакова в театре. Но я ни с кем из них себя не сравнивал.

Единственное, с чем я себя соотносил, – с иллюстрациями из книги «Он живой и светится» Виталия Горяева. Тогда иллюстратор взял мои детские фотографии. И вот в этой книжке 1961 года я – тот самый лохматый мальчишка в беленькой рубашке. Это меня даже приятно удивило. А остальные Дениски были разные.

- Ваши сверстники понимали, что вы лишь прототип? Или посмеивались и припоминали кашу? 

- Я помню, папа приходил к нам в школу и читал «Денискины рассказы». Все хлопали и смеялись, просили автографы. Но меня почему-то никто не дразнил. Все понимали, что это лишь прототип.

- «Денискины рассказы» - книга, показывающая детство в эпоху СССР. Чем, по-вашему, оно особенно отличалось?

- Самостоятельностью и ответственностью, к которым нас приучали с самого детства. Моя учительница была достаточно строгой и острой на язык. Как-то у меня на уроке закончились чернила, я поднял руку и спросил, что мне делать. Ответ был неожиданный – «соплями пиши». Тогда я увидел чернильницу на соседней парте, взял ее. Отсюда урок – не проси о помощи, когда можешь сам прекрасно справиться. Немного обидный урок, но важный. С тех пор и я, и мои одноклассники пытались сами решать проблемы.

Вообще совсем другая жизнь была. Мы гуляли где хотели, никто за нами не следил, не спрашивал, куда пошел, не просили сфотографировать обед. Нам позволялось пропасть без вести часа на три и уехать на другой конец города, на Птичий рынок.

- Если обобщить, «Денискины рассказы» больше помогали или мешали вам в жизни?

- И так, и так – понимаете, нельзя сказать однозначно. Книга помогала в том смысле, что мне легко было представляться кому бы то ни было.

Но при этом немножко стыдно, когда тебе уже за 40, говорить, что вот он я - Дениска из рассказов. Дядя уже лысый, а все туда же. Ну или ты взрослый мужчина с работой, машиной, квартирой, дочка в школу ходит… А на улице дяди и тети наклоняются к своим детям и говорят: «Смотри, это тот самый Дениска, который кашу из окна вылил». И так по три раза в день - немножко надоедает.

Да и сравнивали все с отцом. Может быть, поэтому я начал писать так поздно, уже через много лет после его смерти.

- Вы отметили, что дети стали менее самостоятельнее. Считаете ли это проблемой?

- Конечно. Но это проблема более социальная, а не поколенческая. Есть дети, которые подвергаются гиперопеке, – это дети сравнительно небольшого круга продвинутых людей. Я абсолютно точно знаю, что дети рабочего класса с периферии не подвергаются гиперопеке, а даже в 2022 году свободно бегают, дерутся, хулиганят. Очень важно, что в социальной конкуренции они победят.

Вот этот новый креативный класс из-за гиперопеки обречен на гибель. Его дети окажутся беспомощными тетями, которых в жизненной конкуренции обштопают, обойдут, обобьют и замнут.

- Что с этим делать и как изменить?

- Приучать детей к самостоятельности в первую очередь. Хотя бы играми. Заставлять достигать целей, учить отвечать за себя и свои поступки. Причем учить делом. Не получилось что-то? Да, дорогой ребенок, не получилось, но ты сам так решил, теперь отвечай за это.

- С этого года в российских школах проходят патриотические классными уроки «Разговоры о важном». Кроме этого, дети каждый понедельник начинают с прослушивания гимна и поднятия флага. Как вы к этому относитесь?

- Плохо. Считаю, что это совершенно не нужно и бесполезно. Давайте тогда уж СССР вернем, там воспитательная работа на высоте была, уроки политинформации и так далее. Хотя поднятия флага и исполнения гимна не было, между прочим, это у американцев одолжили. Но все равно нам говорили: «Наша родина прекрасна, любим мы ее ужасно, ходим в школу каждый день, умываться нам не лень». Ну хорошо, говорили.

А когда в 1991 году распался Советский Союз, скажите, сколько людей на его защиту встало? Да нисколько. Были огромные митинги за развал СССР и ликвидацию КПСС. А где же был такой митинг за сохранение Союза? Не было его. Вот такова и результативность этих школьных накачек.

- Как тогда прививать патриотизм детям? Кто этим должен заниматься? Родители?

- Нет, вы знаете, в первую очередь детей должно любить Отечество. А когда Отечество любит человека, тогда и он любит его. А когда Отечество требует от человека, чтобы он голодал, затягивал пояса, обдирал локти, то человека никак не заставить любить.

- Когда у вас наступило понимание, что вы не только тот самый сын Драгунского, но и самодостаточная личность?

- Довольно рано. Я же тогда не в литературе работал, а в политической журналистике, аналитике. У меня был успех. Я понимал, что мою статью переводят на японский или меня приглашают в Америку читать лекции не потому, что я сын Драгунского, а потому, что я написал какие-то зашибательские вещи.

- Сейчас кем себя больше ощущаете – журналистом, писателем, политологом?

- Только писателем, политологом я перестал себя ощущать, когда перестал этим заниматься.

- Почему, кстати?

- Я работал в партии «Союз правых сил», отдавал ей много сил и времени. Потом, когда все это дело накрылось, я потерял всякий интерес. А политология – это как экономика, надо все время быть в течении. Нельзя быть экспертом, ничего не делая, тогда ты становишься таким диванным политологом. Всегда надо работать на какую-то политическую силу. У меня желания возвращаться к этому нет. Как говорят, одну курицу два раза не едят.

- Вы сейчас пишете регулярно? Как выглядит ваш типичный рабочий день?

- Встаю, делаю зарядку, принимаю душ, завтракаю, сажусь за стол писать, и все – до вечера. Так каждый день. Исключения – какие-то выездные мероприятия или встречи. Ну или иногда друг звонит, говорит, пошли погуляем в парк, кофе выпьем.

- А когда не пишется, нет вдохновения?

- Когда не хочется писать, я роюсь в старых файлах в компьютере, что-то ищу, переделываю, думаю. Чтобы стать писателем-профессионалом, нужно работать каждый день.

- Где берете силу?

- Из любви, у меня есть любимая женщина. Молодая! На целых 11 лет меня моложе.

- В одном интервью вы говорили, что, когда пишете книги, представляете, что разговариваете с женщинами. В публицистике так же? Кого вы представляете, находясь в роли журналиста?

- Когда пишу как журналист, я разговариваю сам с собой. Пытаюсь что-то объяснить себе. Несмотря на то, что обращаюсь «дорогие читатели», это больше разговор с собой.

 - Когда вы пишете, вы пытаетесь сделать материал доступным для максимума читателей?

- Такой цели нет. Есть какой-то определенный уровень образования читателей, ниже которого я не считаю нужным опускаться. Объяснять на пальцах не хочется. Совершенно необязательно ориентироваться на всех читателей и упрощать. Но и не надо заумничать нарочно, изобретать и кудрявиться. Необходимо писать так, чтобы тебя понимали люди твоего уровня образования.

- Какова, по-вашему, миссия современного журналиста и изменилась ли она?

- Проблема в том, что сейчас очень много людей, которые называют себя журналистами. Миссия журналиста всегда остается прежней – рассказывать правду, не скрывать, привлекать внимание к важным и больным точкам, делиться актуальными соображениями.

- Многие известные россияне уехали из России за последний год. У вас нет таких планов?

- Я мог уехать еще в 1994 году, когда мне было 44 года. Тогда вышла книжка-сборник, где была моя работа, а на обложке было написано: «Эта книга написана группой самых выдающихся интеллектуалов России». Подпись – Генри Киссинджер (американский государственный деятель, дипломат и эксперт в области международных отношений, - прим. ЕАН).

И тогда адвокат увидел и сказал: «Дай мне 1000 долларов, и я сделаю тебе вид на жительство в Америке, ты пройдешь по графе outstanding – выдающийся». Я сказал: «Не надо». Это был 94-й год, Россия была полна надежд.

А сейчас мне уже 71 год. Ну куда я поеду? У меня здесь дом, любимая жена, дочь, которая, кстати, тоже не собирается никуда.

- Что связывает вас со столицей Урала?

- К сожалению, я не частый гость вашего города. Это мой третий приезд. Но у меня есть здесь знакомые. Очень люблю екатеринбургских поэток Екатерину Симонову и Юлию Долгоновских, писателя Алексея Сальникова. Это такая литературная любовь.

- Как оцениваете вообще вклад Урала в литературу?

- Сложно. Я не могу сказать, что произведения Юрия Трифонова – это вклад Москвы, а произведения Михаила Шолохова – это вклад Ростова-на-Дону. Вклад индивидуальный всегда. О вкладе Екатеринбурга можно было бы говорить, если бы тут был какой-то большой книжный фестиваль известный или постоянная литературная тусовка. А пока это только вклад екатеринбуржцев или екатеринбурженок, за что им огромное спасибо.

- С чем ассоциируется у вас Урал?

- С красотой. Екатеринбург в этот раз на меня очень сильное впечатление произвел, он стал роскошным, столичным. Вот знаете, что важно в городе. Чтобы это было место, в котором можно жить, влюбляться, творить, работать, зарабатывать, при этом не думать, что где-то там настоящая жизнь… Вот в Москве жизнь, а мы тут так, кантуемся. И Екатеринбург сейчас стал именно таким – самодостаточным. Здесь можно жить и прекрасно себя чувствовать. 

Екатерина Землянская