Резеда Шарафиева: «До популярности мне приходилось слышать: “Ревет как бык”»

Народная артистка Татарстана Резеда Шарафиева – обладательница редкого бархатного тембра голоса. Почему зритель не сразу ее принял, как создаются ее сценические наряды, почему она не любит афишировать личную жизнь? Об этом она рассказала корреспонденту «Татар-информа» Аделю Ахметзянову.

«Я немного “сухая” в характере»

– Резеда, у вас необычный, низкий голос, на татарской эстраде такой редко встречается. Такой голос не сразу понравился зрителю, ведь так?

– Да, тембр у меня необычный. Низкий, практически мужской. Помню, в самые первые годы творчества я решила принять участие в каком-то конкурсе в Мензелинске. Стою в коридоре, репетирую с баянистом. Несколько мужчин подошли, говорят: «Так ты, оказывается, девушка, а мы подумали, что поет мужчина». Очень удивились.

С возрастом голос еще и грубеет, становится даже ниже. Кому-то такой нравится, кому-то – нет, это уже зависит от самого слушателя. Но ведь имеют значение не только тембр, но и подача, личность самого исполнителя. Потихоньку привыкают, начинают любить. А до популярности мне и самой приходилось слышать: «Ревет как бык». Я не обижаюсь, в чем-то они ведь правы.

– То есть вы не сильно расстраивались от таких слов?

– Нет, не сильно. Я понимала, что для людей это довольно необычно. Причем, когда мы стали работать на пару с Равилем Галиевым, зритель нас никак не мог принять. У меня даже подруга говорила: «Ну что это такое? Один маленький, другая высокая». У многих это не укладывалось в привычные понимание. Но потихоньку привыкли, своими новыми, красивыми песнями мы стали нравиться зрителю.

– Как у вас образовался дуэт с Равилем Галиевым?

– Мы вместе работали в ансамбле «Сердәш». Нас там было четыре солиста. Наш руководитель – композитор Ринат Губайдуллин стал говорить, что четырем солистам трудно ужиться. Мы поняли, что он хотел бы, чтобы мы отделились от ансамбля и создавали свои группы. С Равилем мы собрали коллектив и стали ездить с концертами. Это еще было самое начало нашей карьеры, в Челнах.

«Когда мы стали работать на пару с Равилем Галиевым, зритель нас никак не мог принять»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

– У вас низкий голос, а в характере есть мужские черты?

– Конечно есть. Но насколько они «мужские»… Например, я люблю сама быть за рулем. Это же свобода, никого не надо просить подвозить куда-то. Я очень люблю водить. Для меня это настоящее удовольствие.

Еще могу сказать, что я немного «сухая» в характере, что не очень свойственно женщинам. Еще одна есть черта. Возможно, она даже не только «мужская» – люблю приходить вовремя. И от других требую того же.

Люблю порядок. В жизни, в семье должен быть порядок. Вообще если везде будет порядок, то все развивается и жизнь в удовольствие.

«Зачем дочери мое прошлое?»

– Вы всегда отличались стильными, элегантными нарядами на сцене. Насколько я знаю, ваш первый муж помогал вам их создавать.

– Да. Мы с ним прожили семь лет. Он художник-оформитель. Специального образования нет, у него от природы такой дар. Очень тонко чувствующий, талантливый человек. В те годы я была совсем худенькая. Мы с ним иногда мастерили наряды, да. Я сама тоже шью, еще в детстве мама нам шила платья. Поэтому у меня тоже есть такое – шью, перешиваю.

«Я, кажется, даже понимаю, почему казалась зрителю странной – необычные наряды, высокая, худая, голос низкий…»

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

Это ведь были самые первые годы… Я, кажется, даже понимаю, почему казалась зрителю странной – необычные наряды, высокая, худая, голос низкий… Может быть, поэтому я поначалу не так была интересна зрителю.

– Сейчас общаетесь с первым мужем?

– Конечно, почему нет? Вместе работаем над фасонами. Он мне звонит: «Что у тебя там есть – вези». Мы с ним и сейчас создаем очень красивые образы, шьем платья. Он мне очень помог. Прошлое осталось в прошлом. Мы теперь друзья. У нас нормальные отношения.

– В одном из интервью вы признались, что сожгли все фото с ним.

– Это другой случай. Эти фото хранились у мамы в сундуке, в альбоме. Я не ради себя это сделала, а для дочери. Чтобы Зулейха не наткнулась на эти фото и не задалась вопросами: откуда это фото, где мама в свадебном платье, в фате? С кем она? Разве ребенку нужно твое прошлое? У нее есть папа. Зачем ей этот дядя из прошлого? Поэтому я решила эти фото уничтожить. Совместных фото у нас нет.

Помню, когда ей было, кажется, три года, она увидела эти фотографии. Говорит мне: «Мама, а я знаю твой секрет». – «Какой секрет?» Она говорит: «У тебя был другой папа. А где он?» Маленькой девочке это трудно понять. А я даже не знала, что ей сказать. «Дочка, – говорю, – этот папа обиделся и уехал жить в свой дом. Это наш секрет, его нельзя никому и никогда рассказывать, надо забыть». Она уже не вспоминает, кажется, забыла.

Я считаю, что нет никакой нужды посвящать ребенка в свою прошлую жизнь. Это ведь ее никак не касается. То, что я уничтожила фотографии, не знал никто, даже мама.

«Была слишком строга с братьями»

– Резеда, вы росли в семье, в которой четверо детей, и были старшей…

– Нас две девочки, два мальчика. Самая старшая, самая строгая, самая требовательная – это я. Со своей любовью к порядку я, пожалуй, довольно сильно попортила жизнь своим родным. Я же старшая сестра, когда мама на работе, я главная. Никто не должен сидеть без дела. Дома все должно быть чисто и убрано. Младшая сестра еще не так сильно пострадала, а вот мальчиков я, конечно, обижала. Воспитывала по всей строгости. Они до сих пор вспоминают, какая злая была у них сестра.

– Старший ребенок за все отвечает. Наверное, оттого и строгость.

– Ну да. Пока мамы нет, ты за ними следишь, все на тебе. А они убегали. Их приходилось искать, кормить. А еще я их заставляла подметать полы. По три-четыре раза. Ругали меня, пока подметали, до слез доходило. До сих пор вспоминают.

– Сейчас вы общаетесь, дружите?

– Сейчас уже так не обижаю, просто всегда хочется быть уверенной, что у них все в порядке… Поэтому часто звоню, узнаю, как у них дела. Даю советы. Контролирую уж, надо, не надо… Вот это контролирование, видимо, уже вошло в привычку, я как вторая мама, все время проверяю. Не то чтобы вмешиваюсь, но это же мои родные, мы общаемся, стараемся держаться вместе. В трудные моменты не чужие же будут помогать, свои же, родные поддерживают. Мне мои родные очень дороги.

«В жизни, в семье должен быть порядок. Вообще если везде будет порядок, то все развивается и жизнь в удовольствие»

Фото: © Рамиль Гали / «Татар-информ»

«Надо жить в настоящем моменте»

– Вы не особо афишируете личную жизнь. Кто-то даже думает, что вы не замужем. Говорят: «Где ее муж?»

– Он рядом. А зачем его показывать? Он же не артист, это человек, далекий от искусства. Да и сам он особо не хочет быть на виду. А артисты все его знают. Я не вижу смысла, чтобы знали все. Он не публичный человек, выделяться не любит, спокойно, скромно занимается своим делом.

И фотографироваться он не любит. Наша дочь тоже в папу, тоже не любит фотографироваться.

– Вы довольны своей нынешней жизнью, счастливы?

– Спасибо Всевышнему, не сглазить бы. В данный момент, в нынешнем своем возрасте я очень счастлива. Люди обычно скучают по молодым годам, говорят, что хотели бы вернуть эти годы. Даже в песнях так поется. Я бы не вернулась. Мне сейчас хорошо. Мои близкие живы-здоровы. Мама, мой ребенок, рядом муж, родные, друзья, хорошие люди, которые мне в пути встречаются, – все живы-здоровы. Я довольна своим нынешним состоянием. Возвращаться в молодость, снова делать какие-то ошибки – нет уж, этого мне не надо. Надо жить в настоящем моменте. Ценить жизнь, здоровье, уметь быть благодарным за то, что есть.

Гадел Әхмәтҗанов, intertat.tatar перевод