ПЬЕР МАЛИНОВСКИЙ: СТРАНЫ РАЗНЫЕ, А ИСТОРИЯ ОБЩАЯ
Пьер Малиновский, президент Фонда развития русско-французских исторических инициатив, давний друг редакции “Московской правды”. Мы одними из первых рассказали о его русском солдате Первой мировой войны и теперь внимательно следим за новыми проектами.
Пьер Малиновский: «В течение трех лет, зимой, летом, я один, без чьей-либо помощи, копал землю каждый день своей маленькой лопаткой в поисках солдата».
«Уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами… все побывали тут»
– Начнем со стартовавшего 18 августа проекта «Вязьма 2019», цель которого вы обозначили на своей странице в Facebook как «поиск французских солдат, погибших в 1812 году в ноябре во время отступления Великой армии». Каковы были ваши ожидания? Оправдались ли они?
– Наш проект – очень большой успех для меня, поскольку я был уверен, что найду останки: к моменту старта проекта – 18 августа – я уже находил там могилу. Однако тогда я еще не знал, принадлежали ли они только французским солдатам. Впоследствии было выявлено, что там находились и французы, и русские. Они были перемешаны друг с другом. Примечательно, что среди них были и дети (барабанщики) из Франции или из России. Почему проект уникален? Потому что впервые проводится такой масштабный археологический проект, посвященный войнам Наполеона в России. Впервые братская могила была найдена целенаправленно, а не случайно. Как это произошло в Эстонии и Литве десять лет назад во время проведения строительных работ. К тому же все знают войну 1812-го. Размышляя о ней, люди вспоминают Наполеона и его Великую армию, умирающих в снегу гренадеров. И сейчас, находя их останки, мы представляем солдат наполеоновской армии, видевших императора и пришедших в Москву. То, что мы сейчас занимаемся раскопками совместно с экспертами из России и Франции, очень значимо для обеих сторон: в то время мы воевали, а теперь мы друзья. Это замечательно. Мы вместе работали, искали солдат, которые воевали друг с другом 200 лет тому назад. Стоит отметить, что за нами активно следили СМИ. Однако главным доказательством успешности проекта остается то, что наш поступок получил одобрение со стороны русских, которые благодарили нас за то, что мы похоронили «этих бедных людей». Все, что связано с наполеоновским нашествием, вас задевает. Каждый раз, когда жители Вязьмы приходили посмотреть на раскопки, они с неподдельным интересом спрашивали у нас: «Это солдаты Наполеона?» Большим успехом нашего проекта также следует считать то, что две страны остались очень довольны этим проектом.
«Россия, наполеоновский гренадер, история»
– Считаете ли вы, что находки, сделанные в ходе проекта, смогут скорректировать картину войны 1812 года?
– Конечно, ведь, когда вы находите археологические доказательства, вы можете произвести антропологические, научные исследования, чтобы определить, например, что их средний возраст равнялся 20 – 22 годам, их телосложение, рост, установить также причину их смерти: узнать, умерли они от болезней или во время боя. Так, мы нашли разрезанные пополам кости, со следами от сабли, пули в черепе. И это большое достижение в исторической области. Существует огромное количество книг о Наполеоне, о Великой армии 1812 года. Однако об археологии, о найденных в ходе раскопок останках книг нет. Но справедливо отметить, что именно эти раскопки не оставляют людей равнодушными. Когда вы видите, например, в журнале только фотографию Наполеона, вас скорее всего не заинтересует статья о нем, вы пройдете мимо, однако, если вы увидите скелет наполеоновского солдата, у вас возникнет живой интерес, любопытство, желание посмотреть, чтобы узнать, где он был найден. «Россия, наполеоновский гренадер, история» – вы тут же откроете и посмотрите. Именно поэтому наши находки являются большим прорывом: люди вновь начинают интересоваться войной 1812 года не только в исторической, но и в археологической области.
Апофеоз войны
– Я читала, что точная причина смерти французских солдат до сих пор остается под вопросом и что существуют разные гипотезы на эту тему. Кто-то утверждает, что на этом месте была битва, кто-то – что они умерли от холода. Сейчас, когда работа проделана и проект закрыт, какая из этих гипотез кажется вам наиболее вероятной?
– Итак, мы брали в расчет обе гипотезы. Но, поскольку мы нашли большую могилу, мы можем утверждать, что это было сражение. Почему? Потому что мы нашли дырки в черепах, оторванные ноги, сломанные ребра. Что касается холода, то в могилах солдаты были найдены раздетыми догола, замершие сослуживцы снимали с них всю одежду и надевали ее на себя. Не следует забывать и об актах каннибализма. Мы уже знаем, что были случаи, когда одни солдаты съедали других. Мы нашли следы от ножей и считаем, что это могут быть акты каннибализма. Но это будет доказано путем антропологических исследований.
У истоков
– Три ваших проекта были очень успешными и нашли поддержку в министерствах культуры и обороны. Плоды вашей работы были отмечены президентами В. Путиным и Э. Макроном во время их встречи в форте Брегансон. Однако я бы хотела вернуться к истокам. Чем можно объяснить ваше увлечение общей историей наших стран? В какой момент вы поняли, что хотите заниматься изучением именно этой темы?
– Мой отец – исследователь Первой мировой войны, он работал на протяжении двадцати лет в архиве военно-исторической службы. И, когда я был маленьким, он брал меня с собой на поля сражений времен Первой мировой войны во Франции для того, чтобы искать останки солдат. В четыре года я находил чьи-то останки. На мне это отложило отпечаток. И я буду помнить об этом моменте всю свою жизнь и повторять себе то, что уже говорил себе, будучи мальчишкой четырех с половиной лет: «Этот дядя – человек, ему было всего двадцать лет, когда он умер, и он лежит под землей (под двадцати сантиметровым слоем) на протяжении стольких лет». Картина того, как мой отец доставал голову, до сих пор стоит перед моими глазами… Потом останки похоронили. В тот день я понял, насколько чудовищна война. Все последующие годы я продолжал ходить на поля сражений в поисках солдат, чтобы потом отыскать их семьи, вернуть им останки и похоронить. Я был военным на протяжении восьми лет, и в конце армейской службы я задался вопросом: «На Россию постоянно нападают, но по какой причине?» В то время я ничего не знал о России. Если Европа всегда нападает на Россию, значит, это хорошая страна! – сказал я себе тогда и решил, что должен сделать что-то для России. Но назревал вопрос: «Что могу я, Пьер Малиновский, сделать, чтобы найти отклик в сердцах русских?» Я размышлял о том, что вскоре будет столетие Первой мировой войны и о России не вспоминают, ее забывают. Говорят о Германии, Англии и Соединенных Штатах, присоединившихся, как обычно, только в конце. Но не о России. Я пришел к выводу: для того, чтобы организовать большой проект, который найдет отклик в сердцах людей, надо отыскать останки русского солдата времен Первой мировой войны, погибшего на территории Франции. Целый год я изучал архивы, размышляя о том, что на каждом поле сражения находится около двух тысяч пропавших без вести солдат, а мне надо найти лишь одного. В течение трех лет, зимой, летом, я один, без чьей-либо помощи копал землю каждый день своей маленькой лопаткой в поисках солдата. Я спускался на глубину двух метров, пока из-за раскопок не сломал спину и не оказался парализован, и я нуждался в операции. В новогодний день, двадцать четвертого декабря, я решил, что это будет последний день раскопок. Я проделал дыру глубиной в один метр 52 сантиметра, рыдая от боли. И тут я увидел, как из-под земли появляется позвоночник. Однако оставалось неизвестным, был ли это немец, француз или русский. Единственное, что я нашел, – православный крестик. Мой отец тогда сказал мне, что это христианский крест, но он не католический. Я понял, что нашел русского солдата. Две недели спустя приехали археологи, и мы захоронили останки. Именно благодаря этой находке я встретился с президентом В. Путиным, который захотел узнать, «что это за парень, который копает на протяжении трех лет в поисках русского солдата». После этой встречи мы установили контакты и создали ряд других проектов. В этом году мы реализовали три из них. Что касается проектов, планируемых на ближайшее время, то в первую очередь я бы хотел привезти терновый венец Христа в Москву, потом осуществить в мае будущего года проект, связанный с Севастополем, а также совместный российско-французский проект в Израиле.
«Россия всегда уважает своих побежденных противников»
– Почему, по вашему мнению, ваши проекты актуальны именно в России?
– Они актуальным, потому что сейчас Франция сближается с Россией и это очень важно для будущих поколений, так как раньше мы воевали друг с другом. Генерал Гюден был врагом России, но сейчас его уважают, потому что он был великим солдатом. Россия всегда уважает своих побежденных противников, и благодаря этому проекту мы можем сблизить наши страны не только политически и экономически, но и исторически.
Фото из личного архива Пьера Малиновского и Института археологии РАН.
* * *
Pierre Malinowski :«Pendant 3 ans j’ai creusé l’hiver, l’été – tous les jours je creusais avec ma petite pelle pour retrouver un soldat russe, tout seul, sans aide».
-Commençons par votre projet “Viazma 2019” qui s’est lancé le 18 août dont le but vous avez considéré sur votre compte Facebook comme « la recherche des soldats français morts en 1812 au mois de novembre pendant la retraite de la Grande Armée ». Quelles étaient vos attentes ? Ce sont-elles réalisées ?
-Notre projet a été un très grand succès puisque quand on a attaqué le projet du 18 août j’étais certain de trouver des corps parce que j’avais trouvé déjà la fosse avant. Mais je ne savais pas à cette époque si c’était que des français et il s’est avéré plus tard qu’il y avait des russes aussi. On était mélangé ensemble. Il y avait même des enfants, des joueurs de tambour : soient français ou russes.
C’est un super projet pourquoi ? Parce que c’est la première fois qu’il a eu un tel projet archéologique sur les guerres de Napoléon en Russie. Jamais un charnier a été trouvé volontairement, pas par accident quand ils font des constructions comme en Estonie et Lituanie il y a dix ans. En plus la campagne de Russie, tout le monde la connaît. On se souvient de Napoléon, des grenadiers mourant dans la neige. En trouvant ces corps on imagine les soldats de l’armée de Napoléon qui ont vu l’empereur et qui sommes venus à Moscou puisque c’est la retraite. Ce qui est important, c’est qu’on retrouve ces corps avec des experts russes et français. Donc, à cette époque-là on se faisait la guerre et maintenant on est amis. C’est magnifique. On a travaillé ensemble pour retrouver des soldats qui se sont fait la guerre il y a 200 ans. Et ça a été, je pense, un excellent succès. Notre travail a été très suivi dans les médias. Et on a été très remercié, surtout par des russes, d’avoir fait ce genre de démarche, d’avoir « donné des sépultures à ces pauvres hommes ». Tout ce qui est lié avec Napoléon touche les russes et c’est pour cela qu’à chaque fois que les villageois venaient ils nous demandaient :« Ce sont les soldats de Napoléon ? ». Puis notre projet a été un grand succès parce que les deux pays en ont été même très satisfaits.
-Pensez-vous que les recherches faites au cours de ce projet peuvent être un instrument d’ajustement de l’image de la guerre 1812 ?
– Bien-sûr. Quand vous trouvez des preuves archéologiques vous pouvez faire des études anthropologiques, scientifiques pour établir, par exemple, que l’âge moyen des soldats était entre 20 et 22 ans, leur corpulence, la taille mais aussi de quoi ils sont morts : des maladies où des combats. On a retrouvé des os coupés en deux avec des traces de sabres, les balles dans la tête. Et c’est une grande avancée historique aussi pour prouver puisqu’il existe peut-être 3.000 livres sur Napoléon, la Grande Armée de 1812, mais sur l’archéologie, des corps il n’y en a pas. Alors que quand les gens voient des corps des gens cela leur interpelle. Quand vous voyez, par exemple, une photo dans un magazine sur laquelle il y a que Napoléon, vous ne lisez pas l’article, mais si vous voyez un squelette d’un soldat napoléonien vous allez le lire avec intérêt et curiosité pour comprendre où est-ce que cela a été trouvé. « Russie, Grenadier de Napoléon, histoire»- tout de suite vous ouvrez et vous regardez. Et c’est pourquoi que c’est une grande avancée: maintenant les gens s’intéressent de nouveau à la campagne de 1812 sur le plan archéologique et non seulement historique.
– Je sais bien que la cause de leur mort reste encore incertaine, qu’il existe de différentes hypothèses. Alors maintenant lorsque le travail soit fait, laquelle des hypothèses vous trouviez la plus vraisemblable ?
-Alors les deux ont été mises ensemble. Mais on voit que ça a été la bataille. Pourquoi ? Puisqu’on a retrouvé des trous dans la tête, des jambes fondues, des côtes cassées. En ce qui concerne le froid on a retrouvé dans la fosse les soldats tout nus puisque les autres soldats reprenaient tous leurs vêtements pour se mettre une double couche pour ne pas mourir de froid. Et aussi il faut se rappeler des actes de cannibalisme. On savait déjà qu’il y a eu quelques soldats qui ont mangé leurs compagnons d’armes. On a retrouvé des traces de couteau et on pense que cela peut être des actes de cannibalisme. Mais on va le prouver avec les études anthropologiques.
-Votre deux grands projets ont été fort successifs et ont retrouvés le support dans les Ministères de la défense et de la culture. Ces fruits, précisément la recherche de la fosse du général Gudin, ont été déjà noté par Président Poutine et Président Macron lors de leur rencontre à Brégançon. Mais je voudrais bien revenir aux origines. D’où vient cette passion pour notre histoire commune ? À quel moment avez-vous compris que vous voulez s’occuper de ce sujet ?
-Mon père est écrivain sur la Première Guerre Mondiale, il a travaillé 20 ans au service historique de l’armée aux archives et quand on a été petit, on avait 3-4 ans, il nous amenait déjà sur des champs de bataille en France sur la Première Guerre Mondiale pour retrouver des corps des soldats. Et quand vous avez 4 ans et vous trouvez un corps d’un soldat…cela m’a marqué. Je me souviendrai toute ma vie et je me répéterai ce que je me suis dit à l’âge de 4 ans : “Ce monsieur-là c’est un humain. Il avait eu juste 20 ans et il est sous la terre à 20 centimètres depuis tout ce temps“. J’aurais toujours l’image de la tête que mon père avait sortie. Après on a donné des funérailles, on a enterré. Ce jour-là j’ai compris comment la guerre est atroce. Depuis lors j’ai continué tous les ans à aller sur les champs de bataille pour retrouver des corps de soldats et pour retrouver des familles, leur rendre le corps et faire des funérailles.
J’ai été militaire pendant 8 ans et à la fin de l’armée je me suis dit: « Pourquoi la Russie est attaquée tout le temps »(je ne connaissais rien de la Russie à cette époque). Je me suis dit: « Si l’Europe attaque toujours la Russie c’est parce que la Russie est un bon pays » et je me suis décidé de faire quelque chose pour ce pays. Mais je ne savais pas ce que je pouvais faire moi, Pierre Malinowski, pour toucher la Russie. Je réfléchissais que bientôt serait le centenaire de la Première Guerre Mondiale et on n’en parlait pas de la Russie, on l’oubliait: on parlait de l’Allemagne, de l’Angleterre, des États-Unis arrivés à la fin comme d’habitude, mais pas de la Russie. Alors je me suis dit : “pour faire un grand projet qui touchera les gens il faut que je retrouve un corps d’un soldat russe de la Première Guerre Mondiale mort en France”. Et pendant 3 ans j’ai creusé l’hiver, l’été – tous les jours je creusais avec ma petite pelle pour retrouver un soldat russe, tout seul, sans aide. Je descendais à deux mètres de profondeur dans la créa et jusqu’au moment où je me suis cassé le dos à force de creuser et je devais me faire opéré. J’ai décidé que le jour de Noël, le 24 décembre, serait le dernier jour que je creusais. J’ai fait un trou d’un mètre 52 de profondeur, je pleurais comment j’avais mal, et tout à coup j’ai vu apparaître une colonne vertébrale. Or il restait incertain si elle appartenait à un russe où à un français. La seule chose que j’ai trouvé c’était une croix orthodoxe. Mon père m’a dit que c’était chrétien mais pas catholique. J’ai compris que j’avais trouvé un soldat russe. Puis les archéologues sont venus et on a fait des funérailles.
Grâce à ce soldat-là j’ai rencontré Poutine 4 mois après puisqu’il a voulu savoir “ qui était ce garçon qui creusait 3 ans pour retrouver un soldat russe ». Puis on a créé une relation et on a créé d’autres projets. On a fait 3 cette année. Quant aux projets à venir : d’abord je voudrais ramener la couronne du Christ à Moscou, puis réaliser le projet “Sébastopol” en mai et enfin de faire un projet avec des experts et des étudiants russes et français en Israël.
-À votre avis pourquoi ces projets sont d’actualité en Russie ?
-Ils sont d’actualité pourquoi ? Parce que à ce moment-là la France et la Russie se rapprochent déjà et c’est surtout important pour notre future génération puisqu’à cette époque-là on se faisait la guerre. Gudin c’est un ennemi de la Russie mais aujourd’hui on le respecte parce qu’il était un grand soldat. La Russie respecte toujours les ennemis vaincus et à travers ce genre de projet on peut rassembler les pays par la culture, par l’histoire et non seulement par la politique et l’économie.
