Заветный значок и билет: как принимали в комсомол
Документы затерялись при переводе из другой школы
В первый день моего пребывания в девятом классе веселой школы на Рязанском проспекте мне пришлось драться с местным королем шпаны на перемене: тому не понравился мой комсомольский значок. И получилось, что я отстаивал честь комсомола.
Игорь Воеводин
Как выяснилось, зря. При переводе из старой школы мои документы затерялись, и оказалось, что я не комсомолец.
— Сними значок, — сказала мне комсорг класса.
— Не сниму, — твердо ответил я. — Я за него кровь проливал…
Это было правдой: носы были разбиты, и не раз. И у меня, и у короля.
— Тогда придется вступать еще раз, — сказала она.
Деваться было некуда — не ездить же постоянно на другой конец города искать в тамошнем райкоме документы! А билета у меня еще не было: я только вступил в конце восьмого класса.
Собрали собрание.
— Зачем ты идешь в комсомол? — строго спросила комсорг.
— А ты зачем пошла? — ответил я.
— Я — чтобы в институт поступить. То есть хочу быть в первых рядах! — спохватилась она.
— Вот и я. Хочу…
— Да ладно вам! — зашумел класс. — Чего там! Рекомендовать!
Потом были еще какие-то смешные формальности, и вот райком. Пришли мы вместе с королем: инспектор по несовершеннолетним из милиции пообещала, что он сядет, если не исправится.
— Слышь, давай мириться, — сказал он мне. — Чего уж там…
Мы пожали друг другу руки.
— Братан, — продолжил он, — мне крышка, если не вступлю. Давай скажем, что это я в МГУ иду, а ты от тюрьмы бегаешь. А то маманя заругает…
Я пожал плечами: какая разница? Все равно формальность…
В большом светлом зале сидели разные гладкие тетки, лоснящиеся рубахи-парни и пара ветеранов, по виду носивших с Лениным то самое бревно.
— Зачем идешь в комсомол? — спросили моего напарника.
— Я? Я это… Хочу быть в первых рядах студентов… Международных! Типа журналистов, — вконец запутался он.
— А ты? — спросили меня,
— Я? Я это… В тюрьму не хочу, — ответил я.
Наступила пауза. Приемная комиссия начала совещаться.
— Ладно, — сказал самый гладкий. — Раз ты идешь на международное отделение, скажи, как называется газета французских коммунистов?
— Чего? — изумился король. — У нас сосед «Труд» выписывает…
— А английских коммунистов? — добил его старичок.
Король сдулся.
— «Юманите» и «Морнинг Стар», — сказал я.
Повисла жуткая тишина.
— Может, ты еще и итальянских коммунистов газету знаешь? — криво усмехаясь, спросила красивая тетенька.
— Знаю. «Унита».
Тут такое началось, не опишешь в словах.
— Это я, я в тюрьму должен идти! — орал король школы. — Мы перепутали! А он в МГУ!
— Да такие кадры нам хоть где нужны! — кричал один из ветеранов. — У нас в Туруханске, в ссылке, все были сплошь с европейским образованием! Такие лекции крестьянам читали!
Короче, решили, что королю вступать пока рано, а меня приняли и сразу прикрепили к нему в качестве шефа: мол, первое комсомольское задание.
— Не подкачай! — сказали мне. — А тюрьма… Да что там хорошего-то, сам посуди?
Мы вышли. Говорить было не о чем. Через неделю король нашел меня на перемене и сказал:
— Держи краба, братан! Сняли меня с учета!
Оказывается, инспектрисе при встрече секретарь райкома сказал:
— Вы ж там это… Повнимательнее будьте! Такого парня чуть не погубили!
— Да на нем же три привода, — растерялась та.
— Зато близкий социально и газеты читает! На трех языках, — добавил он, помолчав.
А билет… Билет где-то лежит. Не помню, где именно.
