МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ РОМАНОВ: НА ПУТИ К САМОДЕРЖАВИЮ
«В городех воеводы и приказные люди наши всякие дела делают не по нашему указу, и монастырем, и служилым, и посадцким, и уездным, и приезжим всяким людем чинят насилства, и убытки, и продажи великие, и посулы, и поминки, и кормы емлют многие». Сей стон, исторгнутый царем Михаилом Федоровичем в одном из первых указов, стал в каком-то смысле ритуальным практически для всех российских монархов – от великих князей до генсеков и президентов. На протяжении тысячи лет с разной степенью эмоциональности и энергии каждый национальный лидер принимался за искоренение присущих его времени форм взяточничества и казнокрадства – и уходил, истощенный этой борьбой, усталый, разочарованный, хоть морально и непобежденный.
Что касается Михаила Федоровича – первого из рода Романовых на троне, то в доставшемся ему наследии понятие коррупции попросту не существовало, ибо она и была сутью измученной многолетней Смутой Руси. И все же, все же…
Уже в 1620 году, через семь лет после восшествия на престол, Михаил Федорович попытался запретить воеводам «принимать кормы». Получилось неуклюже, поскольку решавшему вопрос чиновнику разрешалось-таки брать «почести» и до заведения дела, и после его завершения – так называемые поминки. Возбранялось лишь получать их слишком часто, в ходе ведения дела и «не по чину», за что полагалось наказание плетьми.
Не на пустом месте родилась в народе поговорка: «Земля любит навоз, лошадь – овес, а воевода – принос».
«Михаил был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарен блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать», – пишет о первом Романове историк Костомаров. К тому же, взойдя на трон в довольно раннем возрасте, Михаил всецело подчинился воле сначала своей матушки, инокини Марфы, а затем отца – патриарха Филарета, который, по сути, и правил страной до своей кончины в 1633 году, именуя себя Великим государем. Государственные грамоты того времени писались от имени царя Михаила и патриарха Филарета.
Как бы то ни было, но правил Русью Михаил Федорович аж 32 года. За этот огромный срок при нем сменилось несколько правящих боярских группировок – Черкасского, Шереметева, Мстиславского, Салтыковых, – но все они были связаны родством с Романовыми. При этом слово царя «при любом раскладе» оставалось решающим, не подлежащим возражению.
Именно из им подобных высших сановников вырос класс так называемых сильных людей, своеобразная «каста неприкасаемых». В тех реалиях «сильный человек» – это лицо, известное своей близостью к царю или его родственникам, занимающее высокое положение в Государевом дворе. Многие из «сильных людей» прославились не столько заслугами при освобождении Москвы от поляков, сколько придворными почестями и особой милостью государя.
Управы на таких людей в Московском царстве не было. Они могли позволить себе все, что угодно, – захватить земли или имение, перенять крестьян, решить дело в свою пользу. Никакие челобитные государю или в суды не имели никакого смысла. Как было сказано в одном безнадежном деле: «В соседстве с таким великим боярином жить невозможно». Дьяки в приказах попросту отказывались принимать челобитные против высокопоставленных особ, опасаясь их гнева. По здравом размышлении думный дьяк Иван Гавренев отсылал челобитчиков напрямую к царю: «Бей де челом на меня государю, чтоб государь указал доложить себя, государя, мимо меня: а я не стану от тебя остужатца с боярином с князем Борисом Михайловичем, что де мне боярина обвинить, а тебя оправить». Дьяк знал, что делает, снимая с себя ответственность: бессмысленность и даже опасность подобных обращений к самодержцу для всех была очевидной: Михаил Федорович всегда заботился о том, чтобы никто из его родственников и близких людей не был обделен вниманием «государева ока», чтобы никто не чувствовал себя обиженным.
Да ведь и достучаться до царя было делом практически неисполнимым. Один голландец так высказался по этому поводу: «Царь их подобен солнцу, которого часть покрыта облаками, так что земля московская не может получить ни теплоты, ни света… Все приближенные царя – несведущие юноши; ловкие и деловые приказные – алчные волки; все без различия грабят и разоряют народ. Никто не доводит правды до царя; к царю нет доступа без больших издержек: прошения нельзя подать в приказ без огромных денег, и тогда еще неизвестно, чем кончится дело: будет ли оно задержано или пущено в ход».
Объяснение такому положению вещей дал подьячий Посольского приказа Катошихин, уверявший, что при избрании Михаила на престол его вынудили поцеловать крест с обещанием «никого из их вельможных и боярских родов не казнить ни за какое преступление, а только ссылать в заточение». Катошихин утверждает, что Михаил Федорович ничего не мог сделать «без боярского совета». Правда это или нет, но «сильные люди» утвердились на Руси надолго. Если не навсегда.
При этом злоупотребления и взятки приказных и воевод гармонично сочетались с непосильными поборами, возложенными на простой люд. В результате численность населения в стране падала, а армия приказных чиновников неуклонно росла. Дело дошло до того, что в 1640 году царь запретил принимать в подьячие черных и торговых людей, а также детей священников, что, разумеется, не сильно повлияло на ситуацию, ибо, как известно, рыба гниет с головы. В 1627 году Михаил даже несколько ограничил местничество – существовавшее испокон века распределение должностей в зависимости от знатности рода, но это, увы, ни к каким существенным переменам не привело.
Понимая, что никакие протесты отдельных лиц по поводу произвола «сильных людей» не дадут никакого результата, к началу 1640-х годов стали формироваться так называемые челобитные «всей земли», то есть коллективные жалобы от имени дворян, детей боярских, торговых и посадских людей со всех концов страны. Поневоле царю пришлось выступать арбитром между «сильными людьми» и «землей». Постепенно такие челобитные сделались одной из главных форм взаимодействия с регионами на Земских соборах. На их основе выносились решения, относящиеся к функционированию государственного аппарата. Например, для определения размера налогов по всей стране была произведена точная опись всех поместных земель. Был учрежден особый «приказ» для приема и разбора жалоб от населения «на обиды сильных людей».
Михаил Федорович Романов был добрый царь. Все силы его до самой смерти в 1645 году были направлены на преодоление тяжелейших последствий Смутного времени, восстановление хозяйства и торговли. Возможности первого Романова были сильно ограничены Земским собором, он и титуловался «самодержцем» от случая к случаю, в канун особо торжественных событий.Окончательно самодержавие укрепилось лишь при его сыне Алексее Михайловиче.
Дмитрий Поляков.
