СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
В РАМТе режиссер Юрий Бутусов поставил спектакль «Сын» по пьесе современного французского драматурга Флориана Зеллера. Премьера стала событием в театральной Москве.
На черно-белую сцену выбегает хрупкая женщина в черном и начинает танец, больше похожий на конвульсии отчаяния. Эта судорожная пластика сопровождает весь спектакль. Она перемежается песнями, пронизанными чем-то зловеще-затаенным. История подростка, брошенного отцом, который завел другую семью, передается глазами самого героя – опустошенного этим уходом, потерявшего ориентиры в жизни. Тема и сюжет известны, но режиссер «выводит происходящее в другое измерение», обнажает суть отношений, срывая покров повседневного лицемерия. Он гротескно показывает чувства персонажей, надрывно и отчаянно, в бессилии разрешить ситуацию, в которой у каждого своя правда. В постановке есть и психологизм, и абсурд. Одна из режиссерских трактовок такова, что сегодня пробиться к настоящему в человеке можно только через эксцентрику.
«Герой – идеалист, как Мышкин, Гамлет. Их идеализм невыносим, он приносит страдания другим людям. И компромиссы, которые возникают в нашей жизни, не проходят бесследно, они могут нас уничтожить. В необходимости соглашаться с тем, с чем не хочет мириться, человек разрушает свою природу. Но неприятие несправедливости в человеке невозможно уничтожить», – считает Юрий Бутусов.
«Когда ты ушел, меня будто разрезало пополам! На меня давит жизнь», – кричит в отчаянии сын. Он перестает ходить в школу, не может найти себя в новых координатах и так глубоко страдает, что в эту воронку боли затягиваются все окружающие. Хотя родители и даже мачеха добры и внимательны к нему. Но… на упреки сына отец горестно парирует: «Я хотел жениться на любимой женщине. Это моя жизнь!»
Актеры играют так яростно, что за них страшно. Каждый ярко, точно, достоверно представляет своего героя, выворачивает его наизнанку. Голос, пластика, танец – все идет в образ, складывая пазл боли, тревоги, любви и трагедии. Ни одной прохладной или нейтральной реплики, движения… От первой до последней мизансцены. По-человечески вообще непонятно, как восстанавливаться после такой отдачи? Потому что на поклонах у наших любимых артистов такие потусторонние лица, что их возвращение «оттуда» кажется нереальным.
Весь спектакль идет в черно-белых тонах, и лишь в конце появляются кроваво-красные акценты. Ну и конечно, любимый бутусовский ворон, присутствующий во многих спектаклях режиссера, добавляет настроения…
В театральной Москве безусловно произошло событие. Для подготовленных зрителей. Однако остается загадкой репертуарная политика театров, выбирающих в тяжелый период пандемии, изоляции, ограничений пьесы, талантливо погружающие зрителей в еще более тяжелое состояние. И хочется вслед за классиком спросить: «Почему именно эта пьеса? Почему именно сегодня?» Дождется ли благодарный зритель светлых, позитивных, жизнеутверждающих постановок? Потому что жизнеотрицающих мы уже дождались. На многих площадках.
Галина СНОПОВА.
