Александр Балуев: «Самое большое потрясение я испытал от стука каблуков по сцене»
Актёр рассказал о себе и о съёмках в России и за рубежом
В Академии Никиты Михалкова недавно прошла встреча с актёром Александром Балуевым. Он снялся более чем в 110 фильмах, в их числе «Мусульманин», «Благословите женщину», «Изгнание», «Жуков», «Француз». Александр Балуев проявил себя и как режиссёр, сняв фильм о любви «Отель». Актёр не отказался отвечать ни на один вопрос.
Заболел театром в школьные годы
— Александр Николаевич, в юные годы вы занимались в театральной студии при Доме культуры завода «Станколит». Что вас туда привело?
— Случайность. Я вообще-то мечтал всю жизнь гонять шайбу, но у меня были проблемы с коленями, и профессионалы сказали, что я не потяну. Как-то наш класс повели в Театр имени Вахтангова на «Принцессу Турандот», и там со мной что-то случилось: атмосфера очаровала и затянула. Но самое большое потрясение я почему-то испытал от стука театральной обуви по деревянному помосту сцены. Этот звук у меня до сих пор вызывает какое-то оцепенение. Я заболел театром и после 10-го класса попытался поступить в театральное училище, но неудачно. Тогда пошёл в станколитовскую театральную студию. Там замечательная Татьяна Романовна Титова готовила ребят в театральные вузы, к тому же под её руководством мы делали всякие умопомрачительные агитпредставления и ездили с ними по заводам. Эта практика избавила меня от страха перед публичностью: в детстве я так боялся чужих людей, что, когда к родителям приходили гости, прятался под столом или в шкафу.
Сравнений не боюсь
— В новом сериале «Угрюм-река» по роману Вячеслава Шишкова вы сыграли Петра Громова. Не опасаетесь сравнения с фильмом, вышедшим в 1968 году?
— Если говорить о моей роли, то в том фильме мой персонаж не очень внятно прописан. Ну, пристаёт Пётр, как и его сын, Прохор, к Анфиске — собственно, и всё. В сериале Юрия Мороза эту историю мы развернули до страсти отупляющей. В новом фильме всё другое — и люди, и характеры. Может, кто-то и будет сравнивать ту «Угрюм-реку» с этой, но в любом случае мы возьмём серийностью. (Улыбается.)
— Как вам работалось в фильме «Благословите женщину» с режиссёром Станиславом Говорухиным?
— Со Станиславом Сергеевичем, царствие ему небесное, у меня на съёмках не раз возникало непонимание. Мне, например, было очень непросто оправдать своего героя так, как его оправдывал Говорухин. Для него не стоял вопрос выбора между служением Отчизне и любимой женщиной. Это не значит, что я менее патриотичен, просто пытался отстоять свою точку зрения, говорил, что снимаем кино художественное, а не документальное. На это он реагировал примерно так: «Ты дурак, ничего не понимаешь, играй, что тебе говорят». Картину он посвятил своей бабушке или маме, то есть конкретному женскому образу. И Света Ходченкова это прочувствовала и правильно сыграла. Вот с ней он не ругался.
— Несколько лет назад видела вас в мюзикле «Территория страсти». Для меня это стало большой неожиданностью!
— А для меня-то это было как неожиданно! Ничего подобного я делать не собирался, но замечательный композитор и исполнитель Глеб Матвейчук — не знаю, по каким причинам — пришёл ко мне и сказал: «Александр Николаевич, я хочу, чтобы вы поставили мюзикл». Я спросил: «Ничего, что я не пою вообще?» На что Матвейчук заметил: «Ничего страшного: мы всё сделаем, всё запишем». Я попросил показать музыку, ведь у меня блестящее шестиклассное образование в музыкальной школе. (Улыбается.) И понял, что из этого может получиться очень неплохая музыкально-драматическая история. Короче, взялся за это дело и как продюсер, и как режиссёр, и как артист. Мы играем этот мюзикл уже довольно долго и, если бы не пандемия и не волнения в Белоруссии, играли бы его сейчас там.
В американской киноиндустрии жёстко соблюдают сроки
— Вы снимались в картине «Миротворец» на студии Стивена Спилберга. Как туда попали? Как вам американский кинематограф?
— Режиссёр захотел, чтобы в его картине хорвата играл хорват, русского — русский, причём «не развращённый западной цивилизацией», вот меня и выдернули. Конечно, американская киноиндустрия вызывает уважение. Начиная снимать картину, там все уже точно знают день её выхода, и ничто не может изменить сроки. Если ломается техника, то на следующий день появляется новая.
Что касается игры американских актёров, то, ей-богу, ничего особенного в ней нет. После «Миротворца» я сразу поехал в нашу глубинку сниматься в «Му-Му». Мне так хорошо стало: всё родное, знакомое. Никакой тебе жары, пальм…
— Вам довелось работать с Джорджем Клуни. Какое он произвёл на вас впечатление?
— Хороший, милый парень, никакой звёздности. На этих съёмках Клуни почему-то назначили ответственным за моральный облик коллектива, и видели бы вы, какие он устраивал разносы своим американским пацанам, в точности как у нас в парткомах в советские времена. Американцам же нельзя ухаживать за посторонними женщинами, иначе тут же пришьют обвинение в домогательстве, вот они на съёмках за границей и отрывались.
Джордж очень следил за своей физической формой. Когда съёмки проходили в горах, в столовую, находившуюся в полутора километрах, нас возил электробусик. Клуни этот путь туда и обратно проделывал пешком. Он очень любит баскетбол и всюду берёт с собой баскетбольный щит. Даже когда снимали в Старом городе в Братиславе, в перерыве умудрился как-то пристроить свой щит и покидать мячи. Приглашал меня, но я люблю теннис.
Актёр — это состояние организма
— Есть ли литературный герой, которого вам хотелось бы сыграть?
— Когда был моложе, конечно, хотел сыграть и д’Артаньяна, и Гамлета. К счастью, это не осуществилось. Со временем, если ты нормальный человек, понимаешь, что в лучшем случае можешь сыграть Клавдия, но никак не Гамлета. Здесь очень тонкая грань, многие эту грань не секут. Что там ещё остаётся? Король Лир? Если честно, эта роль по мне, там есть что играть.
— Судя по всему, вы романтик. Могли бы отказаться от интересной роли ради любимой женщины?
— Наверное, нет. Актёр — это не профессия, это состояние организма, души… Поменять всё, если уж ты стал актёром, невозможно, потому что происходит некое погружение. Причём это не зависит от твоей успешности или неуспешности.