В Национальном исследовательском университете «Высшая школа экономики» идет XXII Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества. В одном из представленных докладов  – Центра исследований структурной политики –  говорится, что Россия находится на «принципиальной развилке» и рискует «отстать навсегда» от стран, развивающих передовые производственные технологии.

Это выражение – «отстать навсегда» – хорошо знакомо представителям старших, советских поколений. Прежде всего – научно технической интеллигенции.

Послевоенное интенсивное развитие экономики требовало массового притока инженерно-технических кадров. Поэтому по всей стране открывались новые, расширялись действующие политехнические институты. Инженеры, младшие научные сотрудники, начавшие свою профессиональную деятельность в 50-60-х годах прошлого века, сильно изменили советское общество, атмосферу в стране. Они были «детьми XX съезда КПСС», разоблачившего преступления сталинизма, первым поколением, не признающим казарменный социализм родным домом. Они были первым массовым поколением профессионалов с высшим образованием, осознающих свою значимость, пользующихся авторитетом и уважением во всех слоях общества.

В конце 50-х – начале 60-х годов, с появлением интеллигентов нового поколения, началась другая жизнь: бурная, яркая, с дискуссиями «физиков» и «лириков», расцветом студенчества, молодой инженерно-научной поросли.

Инженеры, научные сотрудники того поколения стали двигателем и опорой советской индустрии, подняли ее на новый уровень, насколько позволяли условия. Они знали и могли очень много, рвались в неведомые другим дали технического прогресса, но система не давала им реализоваться, буквально сковывала по рукам и ногам.

В 80-е годы была популярна притча о том, как в кулуарах международного симпозиума советские инженеры спрашивают у японских (американских) коллег, на сколько десятилетий советская наука и техника отстали от японской (американской). И получают ответ: «Навсегда!». Иначе говоря, находятся на разных этажах – и лестницы между ними нет.

Советский режим канул в прошлое вот уже 30 лет назад. Казалось бы, в новой, капиталистической России, должен был появиться  простор для полета передовой научно-технологической мысли и дела. Но, увы… Сейчас ученые, инженеры и техники вспоминают советское прошлое чуть ли не как «золотой век»

В 2008 году президент РФ Дмитрий Медведев на заседании правительства констатировал: «У нас происходит консервация отсталости… А это определяет уровень нашей конкурентоспособности».

Тогда был провозглашен курс на модернизацию, на разработку и внедрение инноваций. Но идея не получила должного развития, и вскоре все сковалось «духовными скрепами».

Консервация отсталости – это привыкание к существующим условиям, когда нет прорыва, нет современных производств, не ставится задача их создания, а жизнь строится на эксплуатации того, что осталось от предыдущих поколений. В странах, более или менее богатых природными ресурсами, живущих за счет продажи сырья, мотивация к прогрессу ослабляется на порядок. Богатая прослойка довольствуется тем, что имеет, и не хочет никаких реформ; бедные адаптируются к своему положению и в итоге так же боятся перемен. Новейшая история на примере ряда стран показала: тот, кто не находит места в новом глобальном мире, вольно или невольно выбирает идею изоляции от этого мира – в качестве моральной компенсации. Одна из крайних форм консервации отсталости – нежелание видеть реальность, упорство в отстаивании существующего положения, возведение его чуть ли не в ранг национальной гордости.

В общем и в целом в таких обществах складывается идеология «особого пути», отрицание общечеловеческого опыта, прогресса. Со всей яркостью народной речи отразил процесс известный уральский предприниматель Василий Мельниченко: «Страшно даже не то, что страна в яме, а то, что она начала там обустраиваться».

В докладе Всемирного банка «Справедливость и развитие» 2006 года говорилось: если в какой-то стране для части населения бедность, безработица, недоступность образования приобретают хроническую форму, это резко ослабляет потенциал всего общества и превращается в тормоз экономического роста. Низкий уровень трудовых ресурсов ведет к консервации технологической отсталости, а значит, и к ограничению конкурентоспособности.

Мой друг Николай Журавлев (1943–2005) в своей книге «Основы культурологии», вышедшей в 2004 году, писал:

«Есть такое понятие: совокупная умелость населения, то есть потенциал, сумма индивидуальных умений и навыков, уровней подготовки и квалификации… Сколько нужно времени бельгийцам и алжирцам, чтобы восстановить полностью свой потенциал в случае, если все их хозяйство будет полностью уничтожено, и они останутся абсолютно на голой земле, имея в своем распоряжении только головы и руки. Бельгийцам, чтобы вернуться в потерянное состояние, включая их «Филипс», надо всего 9 лет. Алжирцам – 80 лет. Не говоря уже о том, что чем менее общество развито, тем большее число его членов не имеют желания и стимула к развитию. И нужны усилия энтузиастов, чтобы постоянно будить патриархальную спячку до тех пор, пока количество активных людей не перейдет в качество, и общество из режима понукания перейдет в режим самодвижения».

5 лет назад директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев отмечал: «За годы в стране не построено почти ни одного нового предприятия… По объему экспорта конечной индустриальной продукции мы в 2015 году серьезно отстали от… Словакии. Россия — страна третьего мира, зависящая от экспорта ресурсов и развивающая только столичный регион».

И вот – доклад Высшей школы экономики.

Доля России в мировом экспорте продукции высоких технологий в 2002–2018 годах варьировалась в пределах 0,2-0,5%. В то время как во всем мире глобальные инвестиции только в искусственный интеллект в 2020 году выросли на 40% и достигли 68 миллиардов долларов.

По классификации доклада Высшей школы экономики, «лидеры глобального производства» (страны, которые наиболее активно экспортируют и импортируют производственные технологии) – это Германия, Нидерланды, Швейцария, Бельгия, Чехия, Венгрия и… Вьетнам.

За ними – «окружение лидеров»: Великобритания, Франция, Канада, Австрия, Дания.

Лидеры по патентам в области производственных технологий – Корея, Япония, Швеция, Израиль и Финляндия.

«Догоняющие производители» – Польша, Румыния, Словакия, Таиланд, Филиппины, Мексика, ОАЭ и Китай.

«Опаздывающие производители» – Россия, Бразилия, Индия, ЮАР, Австралия, Норвегия, Аргентина, Казахстан… всего 35 стран.

США не включены в классификацию – это глобальный лидер.

Вывод для нас и о нас: «Текущая специализация России на рынках передового производства характеризуется недостаточным потенциалом для устойчивого долгосрочного развития». Россия сейчас находится на «принципиальной развилке» и есть риск «отстать навсегда».

Человечество давно вступило в новую технологическую эру. Концепция Третьей индустриальной революции принята и поддержана ООН. Она, в общих чертах, предполагает:

– Развитие и внедрение технологий энергоресурсосбережения.

– Переход на возобновляемые источники энергии.

– Переход от промышленного к локальному производству большинства бытовых товаров по технологии 3D-принтеров.

– Замену традиционного машиностроения технологиями 3D-печати.

– Переход от металлургии к композитным материалам.

– Переход от традиционной терапии к генной терапии.

– Переход к наноэлектронике и нанороботам.

Информационные технологии и возобновляемые источники энергии в совокупности сформируют новую мощную инфраструктуру, которая изменит мир. Меняется само понятие производства. Приметы новой технологической эры восхищают, удивляют и в то же время заставляют задуматься о месте страны в наступающей эпохе, которая может разделить государства и народы на лидеров и аутсайдеров.

А мир уже на пороге Четвертой индустриальной революции.

Каждая страна сегодня стоит перед выбором: или ответ на вызовы XXI века – или консервация отсталости.

Чем ответим мы на вызовы XXI века?

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.

Фото из открытых источников