ДЖУНА ДАВИТАШВИЛИ, ИЛИ Я ТУЧИ РАЗВЕДУ…
Мое заветное место на этой круглой земле – сад «Эрмитаж».
Так сложилось.
В саду есть мастерская художественного совета, в него входят известные люди: писатели и журналисты, художники и музыканты. Композитор Александр Журбин, художник Никас Сафронов, режиссер Александр Стефанович. Не буду перечислять. Сад «Эрмитаж» имеет притягательную силу. В сим убеждаешься с каждым новым днем. То встретишься с Дмитрием Хворостовским, то будешь долго беседовать с Тонино Гуэра, то дарить цветы Тамаре Гвардцетели, то с Джуной Давиташвили… Но об этом, пожалуй, подробнее…
Пятнадцать лет назад.
На закате лета.
Ближе к вечеру.
Шел дождь.
Тогда в саду был деловой клуб «Собрание» с рестораном.
В нем я и познакомился с легендарной Джуной, хотя и раньше наши пути пересекались, но на ходу, а тут мы сидели за столиком, пили зеленый чай со сладостями и мило болтали. У меня только что вышла книга поэзии «Алхимия любви», которую я и преподнес знаменитой целительнице…
– Алхимик, значит… – пошутила она, перелистывая книгу.
– Алхимик… – в тон протянул я.
– И как химичишь? – Джуна улыбнулась.
– Да само собой рождается… – пожал я плечами.
– Ну, прочти что-нибудь, – она внимательно посмотрела на меня.
– Открой любую страницу, – я так же посмотрел на нее,- и скажи название…
-Ты что, помнишь стихи наизусть? – удивилась она.
– Они же рождаются… – развел я руками.
-Проверим, – Джуна стала сама загадочность, раскрыла книгу и не без удивления произнесла, – «Молитва»…
Знала бы она, что это одно из моих любимых стихотворений, даже не пришлось напрягаться….
33 – позади.
37 – впереди.
Кто друзья?
Кто враги?
Господи, убереги!
Господи, помоги!
Единственную пошли.
На небе найди.
У месяца укради.
На землю спусти.
37 – позади.
33 – впереди.
Кто друзья?
Кто враги?
Всевышний, убереги!
Всевышний, благослови!
Единственную ниспошли…
– Тебе бы в кино сниматься… – резюмировала Джуна.
– В следующей жизни… – согласился я.
Посмеялись.
И тут в моей шальной голове внезапно появилась мысль. Дело в том, что часа через два на открытой эстраде должен был состояться концерт Григория Лепса. А этот противный дождь мог испортить настроение. И я, даже неожиданно для самого себя, брякнул:
– Джуна,а ты смогла бы помочь Григорию?
– Григорию, – недоуменно протянула она и улыбнулась, -Распутину?
– Ну, ты скажешь, – я оценил ее шутку, – Лепсу…
– А в чем дело? – обеспокоенно спросила она.
Я обьяснил суть.
Концерт, дождь…
Как мне показалось, она облегченно вздохнула, подумала и спокойно молвила:
– Ну, пойдем договариваться… – и увлекла меня за собой в дождь.
«С кем договариваться, – не понял я, – промокнем…»
А Джуна воздела в небо раскинутые руки и что-то начала бормотать. Прошло минут пять, и – о чудо – дождь начал затихать, а прямо над нами появилась просинь…
На всякий случай, я ущипнул себя, но просинь только увеличилась.
Мы вернулись за столик.
Надо было просохнуть.
Выпить чаю.
Наступило молчание.
– Дай-ка я тебя еще раз проверю…- коварно усмехнулась Джуна, раскрыв наугад мою книгу. – «Проклятие»…
Любовь сгорит
листком осенним
на костре.
На мосту разведенном
ты умрешь лишь
во сне.
Пепел, скажешь,
принадлежит
тебе.
Господи милосердный,
почему
не мне?
– Точно, алхимик… – то ли пожурила , то ли похвалила меня Джуна.
Я не возражал.
Вскоре она заторопилась по делам, и я пошел провожать ее к машине. По дороге поинтересовался:
– Стоит ли об этом общении с небесами рассказать Лепсу?
– Лучше не надо! – как бы отмахнулась Джуна. – Просто передай Грише привет…
Но история имела продолжение.
Начался концерт.
Дождя не было.
Теплый хороший вечер.
Ко мне приехал друг, и мы расположились на открытой веранде «Гунн-кафе», которое находилось практически у эстрады.
Лепс запел про рюмку водки на столе.
Мы хлопнули одну, другую…
И я поведал товарищу про Джуну и, скажем так, небесную вакханалию…
Кажется,он мне не поверил.
Я понимаю – писатели любят приукрасить…
А как вам такой конец?
Стоило певцу закончить последнюю песню, как хлынул оголтелый ливень.
Сумасшедший ливень.
Лепс даже под зонтом не решился покинуть эстраду.
Пришлось подогнать машину.
Друг мой, кажется, мне уже поверил,
И мне не надо было щипать себя.
Чудны дела твои, Господи!..
Спасибо, Джуна!
