Юрий Стоянов: Жванецкий был локатором, переводчиком с языка наших чувств на русский
На XXI Международном кинофестивале кинокомедии «Улыбнись, Россия!» прошел вечер памяти Михаила Жванецкого «Всегда неподалеку». В нем приняли участие горячо любимые артисты Юрий Стоянов, Александр Панкратов-Черный, Нона Гришаева, Юрий Норштейн, Борис Львович, и самый близкий друг мастера Олег Сташкевич. Все они — одесситы, обожающие свой город, воспетый Михаилом Жванецким. Каждый вспомнил, как познакомился с писателем, как […]
Сообщение Юрий Стоянов: Жванецкий был локатором, переводчиком с языка наших чувств на русский появились сначала на Московская правда.
На XXI Международном кинофестивале кинокомедии «Улыбнись, Россия!» прошел вечер памяти Михаила Жванецкого «Всегда неподалеку». В нем приняли участие горячо любимые артисты Юрий Стоянов, Александр Панкратов-Черный, Нона Гришаева, Юрий Норштейн, Борис Львович, и самый близкий друг мастера Олег Сташкевич.
Все они — одесситы, обожающие свой город, воспетый Михаилом Жванецким. Каждый вспомнил, как познакомился с писателем, как складывались отношения. Все они читали произведения Жванецкого.
Александр- Панкратов Черный. Однажды у меня ночью на съемной квартире ( я снимал в районе метро «Академическая») раздался звонок Любови Полищук. «Мы были на концерте, приехали ужинать в ВТО, не успели поесть, все взяли с собой. Можно приедем к тебе?» Разумеется, я согласился. В три ночи на пороге возникла красавица Люба Полищук с цветами, а за ее спиной – маленький человек Роман Карцев, и среднего роста лысоватый Михаил Жванецкий. «Знакомься, — это мои друзья», — сказала она. Так я познакомился с Михаилом Михайловичем. Я считаю Жванецкого очень серьезным писателем. Он говорил: «Саша, я пишу очень грустные истории. Каждый мой рассказа, если вдуматься – это трагическая история, а люди смеются. Представляешь, до чего доведено общество, и я, как автор в том числе? Мы смеемся над собственным горем, над собственными ошибками, над собственным падением в пропасть. Это надо же, сколько оптимизма в нас вселила советская власть!». Вспоминая Жванецкого, мы улыбаемся – он подарил нам улыбку на многие годы.
Олег Сташкевич. Есть остроумие, а есть острословие. Жванецкий – это остроумие. Что я потерял с уходом Миши, кроме близкого друга? Я потерял тонкого собеседника. Бесконечные самолеты, поезда – это были беседы, и умный ты или не умный – ему надо было соответствовать.
Юрий Норштейн. Я думаю, что когда-нибудь Академия Наук издаст полный словарь Жванецкого, и это будет что-то, подобное словарю Пушкина, только в совершенно другой лексике. Наше знакомство со Жванецким было очень странное. Вручали премию «Триумф», денежную и приличную по тем временам. Я оказался в третьем призыве премии. У меня интервью. Вдруг, мимо идет Жванецкий, чуть наклонив голову. Я впервые увидел его вне рампы телевидения. Он спросил: «Что ты на меня смотришь?» — «Впервые вижу вас не на экране». – «Для меня это тоже явление: ты впервые даешь интервью, увидел меня, и остановился, разглядывая, иду ли я». А потом знакомство стало более тесным. Я всегда приходил на его вечера. Но я же не мог прийти пустым. Делал рисуночек — либо по «Ежику в тумане», либо по «Сказке Сказок». А потом, когда большой компанией мы приехали на Мишин день рождения, мне его жена Наташа показала все эти рисунки, висящими над дверью в его квартире… Оказывается за это время я галерею нарисовал.
Я пришел на этот вечер с рюкзаком. История такая. У нас в студии живет четвероногий пес Кузя, мы нашли его на улице, с тех пор он — наш товарищ. Мы любим собак. Я гулял с Кузей, услышав рев дворовых собак, бросился спасать Кузу и у меня ахил заболел. Нога долго побаливала. А через полгода на вечере Жванецкого, я побежал по паркету в Филармонии, и почувствовал, что у меня в ноге что-то лопнуло – я порвал ахил. Дальше была операция, был гипс. Три недели я пролежал. А когда с меня стали снимать этот гипс, я попросил «эту гипсовую ногу» мне оставить на память. Рассказал Мише эту историю, попросил его расписаться на этой гипсовой ноге. Жванецкий так хохотал! И вот этот его автограф. На гипсовой ноге осталась надпись: « Юрочкиной ножке, отсюда – в жизнь. Ваш Жванецкий» Эта гипсовая нога теперь хранится в моей мастерской. Такие вещи имеют собственную биографию.
Борис Львович. Олег Сташкевич как-то назвал фестиваль в Одессе «Юмориной». 1972 год – ничего было говорить вслух нельзя, а там был такой наплыв юмора со всей страны! Жванецкий стал лицом, символом этого фестиваля. Один из фестивалей даже имел девиз «Семьдесят лет жванецкой власти». Однажды в конце девяностых вышел Мишин журнал «Магазин Жванецкого», его редактировал Иртеньев. Однажды Жванецкий решил: кто расскажет анекдот, над которым все сидящие на посиделках двадцать сатириков разом засмеются ( а это почти невозможно), тот получит все шесть номеров. Повисла гробовая тишина – Клара, Фима, все сидели и молчали. Никто не хочет пытаться, боятся опозориться. Жванецкий сказал: «Арканов, переноси на завтра заседание». Утром я вышел попить кофейку и прогуляться по Одессе. Идет навстречу великолепный актер оперетты Сеня Крупник, зеленого цвета, еле стоит на ногах: «Жена вчера не пустила домой, говорит, где пил – туда и возвращайся. У меня ни копейки в карманах, надо в себя что-то залить , иначе я умру, помоги». Мы кинулись в буфет, я влил в него 150 г коньяка, он порозовел, рассказал мне анекдот, и я понял, что на вечер вооружен. Анекдот длится три-четыре секунды, совершенно не понятно, что тут смешного, но он выстреливает во всех. Вечером Арканов спрашивает: «Ну, что, придурки, кто-то сообразил?» Все молчат. И понял, что наступил мой звездный час.
А анекдот такой: «На верхней полке купе скорого поезда расталкивают мужика и говорят: «Проснитесь , гражданин, вы обоср…сь. А он отвечает: «А я не сплю»
Все сатирики от этой неожиданности заржали, потом, естественно, все сделали умные лица, но было поздно. Михаил Михайлович сказал: «Все, юморок так себе, но ты получаешь все шесть журналов». Они у меня дома хранятся, я очень горжусь этим подарком Михаила Михайловича. Они с автографами, с очень хорошими словами.
Юрий Стоянов. Каждый век получает своего Гамлета. И думаю, у каждого человека есть свой Жванецкий. Я всегда Михаила Михайловича называл переводчиком с собачьего. Мы это чувствовали, а он это озвучивал. Этим он был близок огромному количеству очень разных людей, независимо от того, как они были образованы. Он был локатором, который переводил с языка наших чувств на русский. Он озвучивал все, что мы чувствовали, но не могли сказать. Про то, как хреново живется, про то, как шутит эта страна последние пятьсот лет. Это ведь только в традиции нашего юмора, поэтому нашего юмора никто не понимает в мире. Ну, как эти люди могут тысячу лет шутить над тем, как им плохо живется?! У Жванецкого это виртуозно получалось. И его имя в нас всегда ассоциируется с улыбкой.
Елена Булова.
Сообщение Юрий Стоянов: Жванецкий был локатором, переводчиком с языка наших чувств на русский появились сначала на Московская правда.
