Как Рязанов и Брагинский за диван воевали
Сразу два замечательных мастера, два соавтора, два друга родились на этой неделе. Мы отмечаем столетие со дня рождения драматурга и сценариста, заслуженного деятеля искусств РСФСР Эмиля Брагинского и 91 год со дня рождения кинорежиссера, сценариста, драматурга, народного артиста СССР, Эльдара Рязанова. Всю жизнь оба искренне считали, что пьеса и киносценарий — полноценный вид литературы, не […]
Сообщение Как Рязанов и Брагинский за диван воевали появились сначала на Московская правда.
Сразу два замечательных мастера, два соавтора, два друга родились на этой неделе. Мы отмечаем столетие со дня рождения драматурга и сценариста, заслуженного деятеля искусств РСФСР Эмиля Брагинского и 91 год со дня рождения кинорежиссера, сценариста, драматурга, народного артиста СССР, Эльдара Рязанова. Всю жизнь оба искренне считали, что пьеса и киносценарий — полноценный вид литературы, не требующий никаких скидок, и к слову относились с таким же тщанием, как и великие русские прозаики. При этом сам процесс работы мастеров, чьи совместные произведения, как правило, носили ярко выраженный комедийный характер, тоже не был лишен юмора. Вот как об этом в свое время нам рассказывал сам Эльдар Александрович Рязанов.
Мы с Брагинским вовремя сообразили, что лучше всего нам удаются произведения, написанные вдвоем. И решили дальше писать сообща. Причем, если один был занят (я, например, бывал частенько занят на съемках), то совместный труд откладывался в долгий ящик. Мы разработали устав, который подчеркивал абсолютное равенство, между нами. Если Брагинский приезжал ко мне два раза подряд, то и я должен был приехать к нему тоже два раза. Кроме того, мы ввели понятие «вето». Когда кому-то что-то не нравилось, а это могла быть даже одна-единственная реплика, не говоря уж о целой сюжетной линии, то соавтор просто говорил, что «не пойдет», и второй никогда не спорил. Это золотое соглашение сэкономило в итоге кучу времени.
Наши совместные «посиделки» с Брагинским на деле выглядели так. У каждого из нас дома в кабинетах стояло по дивану. Когда мы собирались, то было важным первому занять это ложе. Другому тоже хотелось принять горизонтальное положение, но диван-то был один. Зазевавшемуся оставалось только, вздохнув, сесть за стол и начать записывать все, что мы придумывали в тот день.
Откуда брались наши сюжеты? Каждый раз толчком служила какая-нибудь услышанная кем-то история, бродячий анекдот или даже заметка в газете. И они начинали разрабатываться.
В основу сценария «Зигзага удачи» положен случай, который нам поведал приятель. Некий сборщик членских взносов тайно заимствовал собранные средства в профсоюзной кассе и приобретал облигации выигрышного займа. Потом ждал розыгрыша этих облигаций, и если облигации не выигрывали, он их продавал и деньги возвращал в кассу, а если выигрывали, то забирал себе выигрыш, а занятые деньги тоже возвращал на место.
В основе пьесы «С легким паром!» также лежит реальный случай, напоминавший анекдот. Нам друзья поведали историю одного горемыки, который помывшись в бане, заскочил к приятелям на вечеринку, которая была уже в разгаре. Он начал наверстывать с чрезмерным усердием, быстренько впал в отключку, и некий юморист, находящийся в той же компании, предложил развеселившимся друзьям отвезти ничего не соображающего приятеля на Ленинградский вокзал, купить билет и отправить его в город на Неве. (Тогда еще для покупки железнодорожного билета паспорта не требовались – прим. корр.) И вот этот человек рано утром обнаружил себя в поезде, подъезжающим к перрону вокзала города-героя Ленинграда. В его кармане лежало пятнадцать копеек, а из вещей с ним был только банный веник.
Ну, а дальше шла уже полностью наша с Брагинским разработка. Мы фантазировали про то, что с ним могло случиться в чужом городе, и как, собственно, Лукашин попал в чужую квартиру. Возникла идея о типовых домах и замках. Но чтобы человек стал участником продолжения истории уже в самом Ленинграде, нужно было, чтобы он продолжал не соображать ничегошеньки. Поэтому вместо долгой ночной поездки в поезде, возник вариант с быстрым самолетом — там за полчаса полета протрезветь не удается. Вот так наш Лукашин и оказался в квартире у Нади. Но мы ведь не собирались писать комедию положений. Мы хотели поговорить о важных проблемах, придать персонажам объём, а пьесе — лиричность. Ясно было, что зарождающийся скандал между нетрезвым Лукашиным, уверенным, что он находится у себя дома, и Надей, заставшей его на своей кровати, должен в итоге как-то привести к любви. Было ясно и то, что если они изначально не будут связаны другими обязательствами личного характера, то ситуация станет просто игрой в поддавки. Поэтому и возникли Галя в Москве, а Ипполит в Ленинграде. А мы с Брагинским оказались в тяжелом положении: надо было придумать, как органично за одну ночь развести Женю и Надю с Галей и Ипполитом и заставить их полюбить друг друга. Подспудно выкристаллизовалась идея пьесы: в нашей суете, в круговороте жизни мы зачастую довольствуемся не настоящими чувствами, а их суррогатом.
Что касается сценария картины «Вокзал для двоих», то в нем также причудливо видоизменилась подлинная история. Я был знаком с прототипами наших будущих героев лично, но не стану никого называть. В реальной ситуации женщина находилась за рулем, она сбила человека. Ехавший с ней рядом мужчина ее очень любил и принял вину на себя. А вторая часть сценария, лагерная – это то, что произошло в реальной жизни с Ярославом Смеляковым, известным поэтом. Он сидел, но после смерти Сталина, когда заключенные ждали уже амнистии, лагерный режим им смягчили. И вот Смелякова отпустили проведать своих двух «друзей по несчастью», будущих известных кинодраматургов Валерия Фрида и Юлия Дунского. Те отбывали срок неподалеку, на поселении. На радостях троица хорошо отметила встречу, и к указанному сроку не сумела проснуться. Они проспали. В итоге Дунский и Фрид практически притащили на себе более пожилого Смелякова, сделав всё, чтобы он появился к утренней поверке. Они мне потом лично всё это рассказывали.
Ну, а наш сценарий фильма «Берегись автомобиля» родился из бродячей легенды, причем семь городов России спорили, где именно могла произойти эта история. Мы изначально знали лишь одно: некий человек крал машины у людей, живущих на нетрудовые доходы, продавал их и переводил средства в детские приюты. Потом уже, когда снимался фильм, на роль Смоктуновского кто только не пробовался! Был Олег Ефремов, который очень старался быть мягким и добрым. Но железный руководитель «Современника» лез «из всех щелей». Наш художник, посмотрев, сказал: «Ребята, это же — волк в овечьей шкуре!» Пробовался Леонид Быков, но на экране он выглядел, как мститель с Крещатика, который москалей в упор ненавидел. Зато Куравлев выглядел уже как мститель с Красной Пресни. Короче, в итоге мы уговорили сниматься уже больного к тому времени Смоктуновского. И не промахнулись.
Записала Елена Булова.
Сообщение Как Рязанов и Брагинский за диван воевали появились сначала на Московская правда.
