Лев Дуров не любил «постных лиц и лишнего пафоса»
Без присутствия на наших экранах Льва Константиновича Дурова, которому 23 декабря могло бы исполниться 90 лет, не обходится ни один Новый год. Артист, двигавшийся по солнечной стороне жизни, всегда был любимцем в любой компании и был готов рассказать какую-нибудь веселую байку из своей жизни. Мне выпало счастье общаться с ним на съемочных площадках, побывать у […]
Сообщение Лев Дуров не любил «постных лиц и лишнего пафоса» появились сначала на Московская правда.
Без присутствия на наших экранах Льва Константиновича Дурова, которому 23 декабря могло бы исполниться 90 лет, не обходится ни один Новый год. Артист, двигавшийся по солнечной стороне жизни, всегда был любимцем в любой компании и был готов рассказать какую-нибудь веселую байку из своей жизни. Мне выпало счастье общаться с ним на съемочных площадках, побывать у него в гостях на Фрунзенской набережной, пересекаться на многочисленных кинофестивалях. Вот лишь некоторые истории, которые он рассказывал о себе.
— Лев Константинович, незабвенный Юрий Никулин считал, что вы могли бы стать неплохим коверным (клоуном) в его цирке.
— Думаю, что вполне мог бы, если бы не стал артистом кино и театра. Представители нашего рода, достаточно древнего, занимались самыми необычными вещами по жизни: среди моих предков были священнослужители, генералы, торговцы и даже одна девица-кавалерист. Изучая биографии своих предков, я понял одно: всех их отличало общее качество — любовь к жизни.
— Возвращаясь в свое детство, что вы чаще всего вспоминаете?
— Я — продукт советской эпохи. И все ее атрибуты не обошли меня стороной. В моем детстве было очень много хорошего. Например, пионерские лагеря, которые я считаю лучшим изобретением советской власти. Что такое лагерь? Это и первая мальчишеская влюбленность, и товарищество, и ощущение дружеского локтя. Я с нежностью вспоминаю всякого рода олимпиады, игру «Зарница», линейки и подъемы флага, побудку горном – прекрасно! А еще были «тёмные», их дружно устраивали за наушничество, были драки – куда же без них? Я как-то, уже будучи взрослым, сыграл начальника пионерлагеря в картине «Дни и ночи». Вот там-то все эти воспоминания мне и пригодились. Я вообще люблю приглядываться к новому поколению, мне очень интересно, что происходит в их мозгах.
— А вот вы упомянули драки. Неужели вы тоже в детстве дрались?
— В моем детстве дрались все мальчишки. Это был закон двора, и если двор выходил на двор или дом на дом, то никому в голову не приходило отсидеться в сторонке. Я же говорю – чувство локтя! Из-за этих драк я периодически оказывался в 29-м отделении милиции в районе Лефортово, где жила наша семья.
Как-то была история: мы после катания на коньках шли домой со старшими ребятами. А перед площадью на нас напали чужаки. Я был младше, чем мои друзья, поэтому, когда приехала милицейская машина, меня просто не заметили. Я собрал раскиданные коньки и побрел домой. Отец очень удивился такому «улову», расспросил и, узнав о моем участии в драке, отправил меня в милицию к товарищам. Сказать, что дежурный был удивлен – значит не сказать ничего. Он пытался отправить меня восвояси, но я мотивировал тем, что мне, выставленному отцом из дома, негде будет ночевать. И в итоге впустил к ребятам. Они, естественно, с энтузиазмом приняли меня в свои ряды. Это была незабываемая ночь: я клетками своего юного тела прочувствовал, что значит оказаться в камере.
— А как этот подкупающий окружающих энтузиазм и скрытые хулиганские наклонности проявлялись в студенческие годы?
— В основном на сцене, хотя если положить руку на сердце, то места всему этому и в жизни хватало. Ну, вот, например, еще на учебе в Школе-студии МХАТ мы сдавали этюд. По этюду Анофриев, Горюнов и я изображали бойцов (тема военная), которые, находясь на вершине холма, сдерживают неприятельские танки. Изначально мы договорились, что я падаю на поле брани первым после неприятельской атаки. И должен тихо лежать, пока мои товарищи разыгрывают дальнейшее действо. Горюнов и Анофриев тоже погибали, но много позже, но я исподволь ощущал некую несправедливость: умирать не хотелось. Поэтому, когда начался показ, я решил отбить атаку. Возмущению моих соокопников предела не было! Тогда я решил слегка «подвинуться» и после следующей атаки изобразить ранение. Сценка забуксовала, моим корешам стало неясно, как из нее теперь выбираться. Горюнов, видя мое коварство, приполз меня перебинтовывать: «Спятил?! Умирай немедленно». «Сам умирай», — зашипел я в ответ. И, перебинтованный, мужественно пополз на огневой рубеж. Я с упоением стрелял, конца и края этому было не видно. И тут Анофриева осенило: «Он же мучается! Несчастный! Пристрели его немедленно!!!» Горюнов сделал скорбное и решительное лицо и, направив в меня в упор ладонь, «выстрелил».
— Пуля, видимо, отскочила?
— Была такая мысль, но всё-таки ощущение органики мне было не чуждо уже в студенческие годы. В тех предлагаемых обстоятельствах отскочившая пуля была бы очевидной глупостью. Я это мгновенно понял и потому рухнул под ноги членам приемной комиссии.
— Лев Константинович, вы еще обмолвились, что в жизни тоже частенько хулиганите. Как это выглядит на практике?
— Я очень не люблю излишнего пафоса, постных лиц, натужности момента. Особенно в присутственных местах. Помнится, меня пригласили в Кремль, чтобы наградить. Момент радостный, добрый, а вокруг все стоят бледные, скованные, словно на поминки пришли. А я в таких ситуациях только завожусь по-хорошему: я ведь артист! Ну и начал хохмить, снимать напряжение: «А кого мы ждем? Где шампанское? Где девочки?»
— Ну и какая была реакция?
— Люди разбежались в стороны, я остался один внутри свободного пространства.
— Вы азартный футбольный болельщик. На фестивалях, когда артисты играют с местными представителями власти, на стадион в форме приходите. Откуда такая любовь к футболу?
— Я вообще спорт люблю – и конный, и бокс. Все этим занимался. А в футбол я играл еще в студенческой институтской команде, капитаном которой был известный вам актер Кторов. Кстати, Николай Озеров тоже играл в той команде. Про меня даже как-то написал «Советский спорт». А случилось это вот почему. Во время одной игры противник зажал меня в «коробочку». И как раз в это же самое время в меня полетел отскочивший от ноги игрока мяч. Я автоматически оттянул резинку спортивных трусов и поймал мяч, при этом продолжая бежать к воротам. Вратарь напротив осел на траву от смеха. А рядом с нами скользит судья, не понимая, свистеть ему или нет: я ведь сам мяч руками не трогал. Наконец он дал свисток и назначил «спорный». А наутро заметка в «Советском спорте» гласила: «В ходе спортивного футбольного соревнования на стадионе «Локомотив» произошел курьезный случай. Футболист Дуров поймал мяч… формой. Следует внести пункт в футбольные правила, запрещающий игру формой». Словосочетание «спортивные трусы» считалось неловким к употреблению в официальной газете. Так что моя фамилия вписана заглавными буквами в историю отечественного футбола.
Елена Булова.
Фото автора
Сообщение Лев Дуров не любил «постных лиц и лишнего пафоса» появились сначала на Московская правда.
