«Я и не знала, что самолеты бывают деревянными!». Российская летчица о ретро-технике и тесном мире авиации
Для Ольги Олехник самолет — живое существо, у которого есть и своя душа, и свой характер. Она пришла в авиацию еще в начале 90-х, а теперь вместе с мужем собирает собственную коллекцию исторической летной техники на своем аэродроме. Что испытывает человек, управляющий самолетом, сознанным полвека назад? Какими качествами должен обладать настоящий пилот? И зачем во время полета инструктор выключает двигатель? Об этом и многом другом Ольга рассказала в беседе с «Мослентой». Ниже — ее монолог. «Я не знала, что бывают такие самолеты» Полет — это свобода, и этим словом все сказано. Когда ты летишь, то видишь вокруг красивый, невероятно интересный мир. Изначально я вместе с мужем ремонтировала самолеты. Меня очень увлекало это дело. Когда мы с супругом познакомились, он привез меня в конструкторское бюро, где восстанавливали самолет По-2. Это историческая техника. Модель была разработана еще в 1927 году и до 1953 года выпускалась серийно. Мне стало интересно покрутить все эти винтики и гаечки, поклеить доски. Фюзеляж По-2 сделан из дерева. До того дня я вообще не знала, что бывают такие самолеты. «Ногами, Оля! Ногами!» Когда я взлетела впервые, за штурвалом, конечно, был другой человек. Мы поднялись с аэродрома «Тушино» и летали неподалеку от Москвы. Это было невероятно красиво, но тогда меня очень сильно укачало. Следующий полет был уже с инструктором. Его звали Андрей Волков. Когда мы оказались в кабине, он, помню, сказал: «Ну, что, Оль? Полетели?». А я ответила: «Попробуем!». Это был легкий четырехместный самолет Як-18Т. До взлета Андрей ненадолго оставил меня в кабине. Сказал, что сходит за очками, а мне пока надо бы придумать вопросы. Вокруг была куча приборов и педалей. Я даже не знала, с чего начать, так что попросила его рассказать сразу и обо всем. Инструктор посмеялся и сказал: «Вот видишь небо? А тут у нас — земля! Давай, поехали!». Я кивнула и начала пытаться управлять самолетом, как автомобилем. Андрей снова засмеялся и сказал: «Оля, штурвал — это не руль. Ногами! Ногами!». Под его руководством я, наконец, сообразила, что нужно делать, и сама поднялась в воздух в первый раз в жизни. И это было незабываемо. «Давай сама» Потом мне долго казалось, что я вообще никогда не научусь летать. Я чувствовала себя самым бестолковым курсантом. Но чем больше тренировок, тем лучше результат. Несмотря на все мои сомнения, я постепенно осваивала науку управления самолетом. В один прекрасный день инструктор сказал мне: «Вот теперь давай сама». Я вздрогнула от неожиданности, но спорить было бесполезно. Первый круг, конечно, не обошелся без ошибок, но потом все получилось. Так я и начала летать. Мой супруг, с одной стороны, очень рад и горд за меня, а с другой, все-таки переживает. Если у нас появляется возможность куда-то полететь вместе, за штурвалом всегда он. «Постоянно контролируешь ситуацию» По-настоящему летчиком тебя делает внутренняя организованность. Полет — это очень непростая задача, даже если уже есть немалый опыт. Прежде чем полететь, ты должен обойти самолет, проверить все узлы, масло, топливо. У каждого самолета есть своя карта осмотра. И пройти ее перед вылетом — обязательное условие. От исправности техники зависит твоя собственная безопасность. Когда ты постоянно занимаешься всем этим, хочешь или нет, становишься более организованным человеком. «Инструктор отключает двигатель» У меня никогда не было ситуации, чтобы я за штурвалом впала в ступор. В самом начале обучения было и волнение, и какие-то переживания, но не более. Люди, с которыми случается нечто подобное, просто не становятся пилотами, не летают. Это было бы слишком опасно. Конечно, бывают приступы тревоги, но это даже отдаленно не напоминает панику. И ты четко и организованно выполняешь необходимые действия. Ты всегда четко понимаешь, что ты делаешь, куда летишь, какой план на ближайшие минуты. Есть определенные правила. Во время обучения инструкторы тренируют нас летать в том числе при отказах техники. Первый раз это страшно. Инструктор отключает двигатель, и тебе нужно куда-то приземлиться. Но когда это случается в третий, в четвертый и последующие разы, ты уже знаешь, что делать, и просто выполняешь необходимый алгоритм. «Перелет запал мне в душу» Самый запоминающийся полет в моей жизни произошел, когда мы из Антверпена перегоняли самолет Dornier Do-27. Это был длинный маршрут, подразумевающий посадки через каждые два часа. Сам самолет тоже был довольно своеобразным. У него специфические тормоза. Это техника 1959 года. Мы перегоняли его втроем. Летели два или три дня в общей сложности. Успели побывать и в Германии, и в Чехии, и в Польше — везде. Это был очень длинный перелет. И мне это безумно запало в душу. Особенно меня зацепило, что, прилетая на разные аэродромы в европейских странах, мы постоянно встречали знакомых. Мир авиации, как оказалось, очень тесен. «Аэродромы там не круче» В Европе летать чуть проще, чем у нас. В России все очень сильно зарегулировано. Там меньше сложностей с тем, чтобы подать план полета, меньше ограничений. Есть множество тонкостей, которые замечают люди, которые постоянно летают. При этом сами аэродромы и вся инфраструктура отличается незначительно. Я не могу сказать, что там они лучше или круче, чем у нас. В России очень много хороших аэродромов, к тому же их количество за последние годы сильно увеличилось. Так что в нашей стране малая авиация, несмотря на все сложности, продолжает развиваться. Становится все больше мест, куда мы можем взять и полететь. «Совершенно другие самолеты» Когда я управляю самолетом, созданным больше полувека назад, у меня нет ощущения машины времени. Но я всегда восхищаюсь этими машинами. У нас есть второй самолет — 1955 года выпуска. Мы приобрели его в Будапеште, а потом некоторое время держали в Паневежисе, в Литве. Сюда мы его пригнали через Белоруссию. Это безумно интересные самолеты. Они совершенно другие. Даже дизайн у них намного оригинальнее. Каждая машина отличается от остальных. Это современные самолеты все друг на друга похожи. «Свой аэродром и музей» Мы строим свой аэродром, где будет расположен и наш частный музей ретро-самолетов. У нас их пока немного — только три. В музее будут стоять не только сами машины, но и различные запчасть для них, конструкции, двигатели — много всего. Идея такой экспозиции однажды просто взяла и родилась, а потом начала развиваться. Когда-то мы с мужем говорили, что здорово было бы сделать такой музей. В итоге, когда у нас появилась третья машина, стало понятно, что мы, судя по всему, его создали. Начало, по крайней мере, было положено. И параллельно с этим пришла и идея своего аэродрома, где будут стоять не только наши самолеты, но еще и станут базироваться наши друзья — любители исторической техники. «Покупаем, потому что влюбились» Найти ретро-самолет, купить его и перегнать на свой аэродром — дело, требующее и финансов, и времени. Но, если честно, каждую машину мы покупаем не из-за того, что она историческая, а потому что мы в нее влюбились. Мы не сидим и не ищем самолеты специально. Но если увидели какую-то модель и поняли, что хотим именно ее, тогда начинаем действовать. Конечно, сначала пытаемся себя отговорить от покупки, но если не выходит, тут делать нечего. Надо брать. После этого наступает этап переговоров, потом сама сделка и оформление документов, и только потом сам перегон. Стоимость подобных самолетов раньше варьировалась от 60 тысяч долларов и выше. Да, на это уходит много сил, но таков наш образ жизни, так что мы этого просто не замечаем. Для нас все эти процессы естественны. «Эта история с нами надолго» Наш музей будет открытым. Люди, конечно, получат туда доступ. Мы также планируем организовывать демонстрационные полеты. Катать не станем, но покажем, как летает тот или иной самолет. Таже мы хотим пригласить к нам волонтеров, чтобы они помогали с реставрацией самолетов или с другими экспонатами. Просто сейчас идет стройка, и самолеты стоят в ангаре. Мы периодами летаем на них. А один из самолетов сейчас проходит процесс восстановления. Мы уже приступили к сборке, но эта история с нами надолго. Самолеты и все, что с ними связано, — наше хобби, а не основной вид деятельности. Так и живем: работа — хобби, хобби — работа. Поэтому и все наши планы воплощаются в жизнь не так быстро, как нам хотелось бы. «Техника готова» Мне бы очень хотелось на предстоящем фестивале «Небо: теория и практика» увидеть как можно больше молодежи. Хочется рассказать им как можно больше про нашу авиацию, показать, насколько она доступна, заинтересовать. Мы покажем нашу историческую технику. Пока не знаю, будем ли мы участвовать в летной программе. Полеты на наших самолетах очень сильно зависят от погодных условий. Здесь есть целый ряд ограничений. Но сама техника готова. Так что, если погода нам позволит, мы покажем, на что способны наши машины. «Чем дальше, тем больше девушек» Чем дальше, тем в авиации больше девушек. Когда я сама только начинала в 1993 году, то была знакома всего с двумя или тремя девушками, которые летали. Есть организация «Авиатриссы». В нее входят наши летчицы. И в ней состоит множество удивительных женщин авиационных профессий. Так что зря люди думают, что летать — не женское дело. Впрочем, так думали и в те года, когда женщины только начали самостоятельно ездить на автомобилях. А теперь нас за рулем больше, чем мужчин. «Слишком много суеты» В Москве, кстати, можно летать. Нам официально разрешено пролететь по внешней стороне МКАДа. Я люблю столицу, но в ней слишком много суеты. Я сейчас с большим удовольствием живу за городом. Рядом с Москвой находится множество аэродромов, и вообще авиация, как и все, что с ней связано, здесь активно развивается. Радует, что здесь сейчас появляется все больше молодежи, которая стремится летать и летает. Увидеть исторические самолеты Ольги Олехник смогут все посетители фестиваля «Небо: теория и практика», который пройдет на аэродроме «Черное» городского округа Балашиха 28 и 29 мая. Все подробности — на официальном сайте мероприятия.
