«Их часы отбивали столетия»
Вклад в науку рыбинских дворян Бычковых и скандал из их жизни
Военные, академики, археографы, историки. Дворяне Бычковы с корнями в рыбинской земле оставили заметный след в российской истории. Познакомились с ними ближе.
Петровское, Тихвинское, Костино, Юршино… Дворянские гнезда Рыбинского уезда, разные по духу и стилю, создавали очаги культуры, были хранителями традиций и носителями всего модного и современного. Полтора века назад в Ярославской губернии было 1300 усадеб. Сегодня в разной степени сохранности – не больше сотни.
Исчезли и владения рыбинских дворян Бычковых. Их семья владела землями близ села Покров (раньше его называли Покровское в Полозове). Им принадлежало Пантелеево и Солыгаево – первое сельцо утрачено, как и захоронения Бычковых при церкви Покрова. А деревня Солыгаево сохранилась. Бритые-Бычковы
Сельцо Пантелеево поручик Николай Федорович Бычков получил в конце ХVIII века – такое приданое давали ему за невестой Фленой Васьковой, происходящей из рода ярославских и костромских дворян. Сам поручик в 1795 году потребовал от ярославских депутатов внести его с детьми в IV книгу губернских дворян под фамилией Бритые-Бычковы. А как доказательство предъявил грамоту царя Михаила Федоровича, данную его предку Ивану Никитичу Бычкову в 1619 году.
Жили новоиспеченные дворяне Бритые-Бычковы в рыбинском сельце Пантелеево. Из исповедной ведомости 1802 года церкви Покрова узнаем состав семьи: поручик Николай Бычков 31, жена Флена Николаевна 28, дети: Катерина 11, Федор 9, Ольга 6, Василий 3, Анна 2. Супруга рано скончалась, оставив мужа с пятерыми детьми. Старший сын поручика Федор пошел по стопам отца, подавшись в военные. Всю жизнь он провел вдали от дома: служил в артиллерийской бригаде в Финляндии, возглавлял гарнизон Кронштадта, дослужился до генерал-лейтенанта, имел четыре ордена. Все его дети от двух жен, в том числе сыновья Афанасий и Федор, родились и учились во Фридрихсгаме, сегодня финский город Хамина.
Но упокоился генерал-лейтенант на родной рыбинской земле – в селе Покровском-Полозове. Об этом узнаем из сведений о пожертвовании храму Покрова в июне 1883 года:
«В церковь села Покровского в Полозове действительным тайным советником Афанасием Бычковым в память родителя его генерал-лейтенанта Федора Бычкова, умершего в феврале этого года, пожертвовано парчовое священническое облачение: риза, епитрахиль, набедренник, пояс, поручи и воздухи, стоящее 175 рублей».
Сыновья его — Афанасий и Федор — отказались от военной службы в пользу науки. Но не все прошли по этой дороге достойно.
Первым ученым в семье вояк Бычковых стал Афанасий Федорович, сын генерал-лейтенанта от первой жены Анны Обручевой. Его страстью были письменные источники.
«Оживить то, что погребено»
Неутомимым исследователем рукописей был Афанасий Бычков – уникальный археограф, изучавший древнерусские летописи, архивы Петра I и Екатерины II. В итоге он возглавил императорскую публичную библиотеку в Петербурге (сегодня Российская национальная библиотека), а Отдел рукописей библиотеки сделал самым богатым в мире. Благодаря усилиям Бычкова здесь хранятся подлинники многих летописей: в том числе «Повесть временных лет» летописца Нестора в т.н. «лаврентьевском списке» и старейший из дошедших до нас памятников русской книжности – «Остромирово евангелие» 1056 года.
Документы здесь не просто обрабатываются и хранятся, но и глубоко изучаются; недаром среди сотрудников Отдела во все времена были крупные отечественные ученые. И восходит эта прекрасная традиция к академику Бычкову. Он говорил: «Для меня самое сильное удовольствие – восстановить и оживить то, что давно погребено и всеми забыто».
А начиналась история Бычкова с Археографической комиссии. После выхода карамзинской «Истории государства Российского» интерес к собственной старине в русском обществе зашкаливал. Каждый почитал за честь иметь в семейном архиве рукописные артефакты.
Ситуацией воспользовались мошенники – стали появляться подделки и фальсификации. При Николае I создали Археографическую комиссию, которая выявляла и издавала источники по русской истории с древнейших времен. Когда в комиссии появился молодой Афанасий Бычков, она напоминала не научное, а канцелярское заведение: младшие чины переписывали летописи, старшие готовили их к изданию. Бычков же стал вчитываться в древние тексты и сделал ряд открытий: выявил неправильное толкование слов, открыл неизвестные ранее страницы истории, например, поход русских казаков в Китай.
Наиболее близкой Бычкову темой была история Петровской эпохи, а публикация рукописного наследия первого русского императора стала его первоочередной задачей. Афанасий Федорович подготовил ряд важнейших публикаций петровского времени: ежегодные «юрналы» Петра, перепечатку всех текстов петровской газеты «Ведомости».
А в 1872 году по его инициативе и под его редакцией начало выходить в свет самое фундаментальное академическое издание источников о Петре и его эпохе – «Письма и бумаги Петра Великого».
После смерти Афанасия Бычкова его дела продолжал сын Иван. В общей сложности они отдали Публичной библиотеке целый век: если отец служил хранителем рукописной коллекции 37 лет, то Иван Афанасьевич – 63 года, проработавший там до 1944 года.
— Ни отец, ни сын Бычковы, бывшие великими книжниками, влюбленными в книгу как в одно из величайших – наряду с природой, музыкой, любовью – благ жизни, не мыслили о существовании книги только для себя. Собирание книг и рукописей, их каталогизация, хранение, публикация в интересах науки и общества составляли главный смысл их деятельности, их служения, — описывает историк Густав Богуславский в книге «100 очерков о Петербурге». Богуславский вспоминает, как в 1940 году пришел к Ивану Бычкову школьником, пытающимся изучать эпоху Петра. Бычков предстал «маленьким, подвижным старичком в бабочке и с седым пушком на голове. Он представлялся не просто академиком и хранителем Рукописного отдела, но и всемогущим патриархом этих мест».
— Сам доставал бесценные рукописи из огромных шкафов, записывал их в книгу, любовно поглаживал переплеты, показывал наиболее интересные документы или миниатюры. Для меня он открыл и дивные миниатюры в средневековых персидских рукописях, подлинной красоты которых я тогда не ощущал. Он был первым человеком, который ко мне, мальчишке, обращался старомодно — «господин», — вспоминает Богуславский.
80-летний Бычков отказался эвакуироваться в июле 1941-го вместе с эшелоном ценнейших книг, документов, рукописей. В блокаду он продолжал готовить очередной том писем и бумаг Петра I.
Несмотря на войну, в библиотеке отметили 60-летие его профессиональной деятельности и 85-летие со дня рождения. Бычкова наградили орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За оборону Ленинграда». Коллеги вспоминали, что на юбилее «старик больше был тронут поздравлением и иконой ленинградского митрополита, чем орденом». Иван Бычков дожил до салюта в честь полного снятия блокады и скончался в марте 1944 г.
Об Афанасии и Иване Бычковых так писал литературовед Ираклий Андроников: «Заслуги обоих огромны. При них Отдел рукописей стал одним из величайших архивохранилищ мира. И часы отбивают возле Ивана Афанасьевича не часы, а столетия».
Скандал
Подался в науку и брат Афанасия Федоровича Федор Федорович, сын генерал-лейтенанта Бычкова от второй супруги, дочери шведского полковника фон Шанца. Он окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и стал преподавать во 2-й Петербургской гимназии. А в 1867-м, получив чин надворного советника, создал свое учебное заведение.
Гимназия Федора Бычкова расположилась в здании на Лиговском пр., 1. В трехэтажном каменном доме было газовое освещение, водопровод, ватерклозеты, верхние этажи отапливались калориферами, первые этажи – печами.
В гимназии Бычкова учился будущий юрист и профессор Петербургского университета Василий Латкин, отец писателя зоолог Валентин Бианки, известные политики Владимир Оболенский и Александр Потресов, видный математик Дмитрий Граве. Директорство Бычкова закончилось громким скандалом, что для многих не оказалось неожиданностью. Выплыли наружу интимные отношения директора гимназии с воспитанниками, и в 1883 году Бычкова предали суду.
Его обвинили «в развращении 13-летнего Сергея Колонтарова, 11-летнего Петра Нозикова, 13-летнего Николая Шульгина». И признали виновным в том, что «1. Бесстыдными действиями развивал в воспитанниках порочную наклонность к мужеложеству. 2. Покушался на мужеложество».
Александр III, ознакомившись с обстоятельствами дела, собственноручно написал: «После всего прочитанного у меня никаких сомнений нет в виновности Бычкова». Его приговорили к ссылке на поселение в Иркутск и к лишению всех прав состояния.
Были оставлены без последствий прошения брата Афанасия Бычкова, его теток: Антуанетты де Вульферт, вдовы адмирала фон Шанц, вдовы генерал-директора почт Великого княжества Финляндского графини Маннергейм. Просьбы родных были услышаны лишь спустя пять лет.
В конце 1888-го император разрешил Бычкову жить в рыбинском имении в Пантелеево.
