ЗАПОВЕДИ ДМИТРИЯ ГУЛИА

21 февраля исполнилось бы 144 года патриарху абхазской литературы, великому Дмитрию Иосифовичу Гулиа. И в который раз мы несем цветы к его памятнику в центре Сухума, мы склоняем головы перед его именем, перед гением Творца, ставшего Светочем для абхазского народа и всего многонационального народа Абхазии. Это действительно народный поэт, восставший своими стихами против зла, мракобесия, лицемерия, жажды наживы, воровства и других негативных проявлений. Его искренние стихи актуальны и сегодня. И невольно обращаешься мыслями к ним, когда видишь нарастающее противостояние в нашем обществе, разобщенность, стремление ратовать лишь за свои интересы. Перечитаем стихи замечательного поэта «Ходжан Большой» и «Пистолет Эшсоу». Может быть, они заставят задуматься над тем, что каждый из нас сделал полезного для своего народа, не живут ли некоторые как Ходжан Большой, задумываясь лишь о своем благополучии и внося раскол в общество, способен ли кто-то сегодня на такие высокие проявления души, как герой другого стихотворения народного поэта – Эшсоу. Прежде чем критиковать других, не стоит ли посмотреть в первую очередь на себя, на свои деяния? Правда никогда не бывает удобной. Надо иметь мужество признать ее, всегда помнить, как писал Дмитрий Гулиа, что ты – человек. И не только ты:

Если ты наделен умом

иль богатством – помни вовек

кто б ты ни был, ты – человек.

Будь хоть князем, даже – царем,

Не замкнись в величье своем,

Чтут тебя – пекись обо всех…

Кто б ты ни был, ты – человек.

Коль судьба обманет тебя

Или, скажем, вдруг разлюбя,

Кто-то близкий тебя отверг –

Твердо помни: ты – человек.

К людям зла в душе не храни,

Духом робкого – не оттолкни,

Пусть смелей глядит из-под век, –

Помни, что и он – человек.

Кто не согласится с этими заповедями поэта?

ХОДЖАН БОЛЬШОЙ

Мне нравится Ходжан Большой:

Хозяйство, дом, чулан большой,

Битком набит карман большой,

Сам спесью обуян большой.

Овец в отарах – ввек не счесть.

Зерна в амбарах – век не съесть

Ходжан в безделье видит честь,

Оно не может надоесть.

У каждого еду и кров

Ходжан Большой отнять готов.

Он разорил сирот и вдов

И обездолил бедняков.

Друг с другом стравливать крестьян

Умеет наш Большой Ходжан.

Великий спорщик и смутьян,

Он сеет ложь, вражду, обман.

Ходжана распри веселят.

Ходжан кровопролитью рад.

Он погребальный чтит обряд –

Поминки пир ему сулят.

Семь сыновей Ходжан Большой

Взрастил, и все черны душой.

В отца и старший и меньшой.

Их ремесло – грабеж, разбой.

У молодцов обычай крут:

Над встречным чинят самосуд.

Перечить им не вздумай – тут

И вовсе голову снесут!

Хоть сам Ходжан еще наглей

Головорезов-сыновей –

Не избежал он черных дней,

Дождался гибели своей.

Вступил он с богом в спор большой

Пришел к Ходжану мор большой.

И дом стал пуст и двор большой.

И нет семьи с тех пор большой...

Эй, что с тобой, Ходжан Большой?

Тебе урок был дан большой!

В твоем саду бурьян большой,

А над тобой курган большой.

1910

ПИСТОЛЕТ ЭШСОУ

Дни, когда случилось это, минули давным-давно.

Но из тысячи преданий я хочу всего одно

Вам напомнить, вам поведать,

лад старинный воскрешая.

Все собрать их – то задача слишком для меня большая.

Жизнь была необычайна в те былые времена,

Или, может быть, такою представляется она.

Кто расскажет, что за страсти наших прадедов сжигали.

Что они нам завещали, что с собой в могилу взяли?

Не напомнишь, не поддержишь те предания-огни –

Канут в Лету, в неизвестность, позабудутся они.

Вот одна из тех историй, что случались в дни былые.

Пусть она, как дальний светоч, освещает остальные.

Много малых сел стояло вдоль теснин Цабал и Дал,

А вокруг на горных склонах труд крестьянский процветал.

Кукурузу и пшеницу приносили людям нивы,

Только не единым хлебом наши предки были живы.

Крепки телом и душою, молодцы как на подбор,

Не обидел бог смекалкой, руки тверды, глаз остер.

Ни одной, бывало, серне не уйти от пули меткой,

И кружить над ними праздно лунь осмеливался редко.

Испокон веков считался род Маршан у них в князьях,

Под девизом «Будь бесстрашен!» он не знал, что значит страх,

Лучше всех владел оружьем, первым будучи по праву,

Верный слову и отважный, он был честью их и славой.

Вырастил Маршан Дарыква двух погодков-сыновей.

Младший был Маршан Эшсоу, старший – Маршан Баталбей.

Оба смельчаки-красавцы, вечно вместе, вечно рядом,

Но враги. А что печальней, если брат враждует с братом.

Что ужаснее на свете, чем враги – родная кровь.

Баталбея и Эшсоу перессорила любовь

К дочке Халыбея Чачба и сестре Гиаргуала,

Красота ее обоим в глубину сердец запала.

И никто не смел вмешаться. Знали и Цабал и Дал –

Не гулять тому по свету, кто бы с ними спорить стал.

За невесту Есмы Чачба, родственницу Дадиани,

Чьей красе не сыщешь равной и в самом святом писанье.

Пели ей хвалу как первой из красавиц всей Апсны.

Как длинны и пышны косы, как глаза ее черны!

Средь ровесниц ее не было стройней и гибче станом,

И молва о ней бежала до турецкого султана.

Сколько гордого достоинства она в себе несла,

И заслуженная слава ее день за днем росла,–

Украшенье рода Чачба и любимица отцова

И причина распри между Баталбеем и Эшсоу.

За любовь ее сражаясь, брату брат не уступал,

Брат, едва завидя брата, ненавистью закипал.

И в ее и в отчем доме лезвие вражды точилось,

И в походе на чужбине, где всё это приключилось.

Наше войско с гор сходило под огнем врага шальным.

Баталбей спускался первым, а Эшсоу шел за ним.

Злая мысль пришла к Эшсоу: «Вот и время, вот и место!

Выстрел в спину Баталбею – и она моя невеста!»

Взводит пистолет Эшсоу, нажимает на курок,

Кремни щелкают, но порох, видно, от росы подмок.

Раз – осечка, два – осечка! Сзади шум заслыша, поднял Баталбей глаза на брата с пистолетом – и всё понял.

Понял Баталбей, но слова не промолвил Баталбей.

Он простил, а это редко кто сумеет из людей.

Нужно мужество и твердость крепче старого булата,

Нужно, в спор вступая с братом, всё равно любить в нем брата.

Поздно вечером отряд остановился на привал.

Старший брат на берег речки младшего к себе позвал.

Подошел к нему Эшсоу и уткнулся взглядом в воду.

«Дай сюда твое оружье!» Пистолет Эшсоу отдал.

«А вот был бы то не я, а кто другой? И что тогда?

Весь наш род стыдом-позором ты покрыл бы навсегда, –

Баталбей промолвил брату и швырнул оружье в речку. –

На, возьми вот мой. Уж он-то никогда не даст осечки».

И тогда Маршан Эшсоу отступился от княжны.

А для этого не меньшие достоинства нужны.

Баталбею Есмы Чачба стала верною подругой,

И в народе говорили: «Бог создал их друг для друга».

1907