НИЧТО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО БЕДЫ

АИААИРА – 25

Был погожий солнечный день 14 августа. Конец трудовой недели. Многие на выходные собирались в село проведать родных. Известие о начале войны ошеломило всех. Тогда еще никто не знал, что это надолго, сколько горя и слез принесет эта война, сколько судеб искалечит, сколько семей осиротит, сколько шрамов оставит в сердцах выживших в этом пекле. У каждого в душе осталась своя война, свои воспоминания о ней, боль и тревога за будущее родины, которые тогда объединяли и сплачивали всех, и когда люди рассказывают о пережитом, и сегодня, спустя 25 лет, у них на глазах появляются слезы.

Ирина Сангулия, село Нижняя Эшера:

– Я вышла замуж в 1987 году. И так попала в село Нижнюю Эшеру из города Ткуарчала.

У нас был большой дом, просторный двор. Жили мы с родителями мужа и его братом. Наш дом располагался рядом с домом Первого Президента Абхазии Владислава Ардзинба, и, признаюсь, я была горда тем, что стала его соседкой, жили мы через забор. Когда началась война, моему сыну Зауру было два с половиной года, а дочке Милане два с половиной месяца. В этот день, 14 августа, я пошла на прием к стоматологу, но по дороге меня остановила соседка, сказала: «Домой беги. Война началась». Думаю, что никто в селе не ожидал этой обрушившейся на нас, как огромная снежная лавина, страшной беды. Я быстро вернулась домой, где застала свекровь Валентину Хашба в слезах. Однако в душе теплилась надежда, что это обычные очередные столкновения между абхазами и грузинами, которые можно урегулировать мирным путем. И только когда я увидела, как в панике бегут люди с пляжа, в том числе и отдыхающие, которых обстреляли с грузинского вертолета, я поняла, насколько это серьезно. Сердце сжалось. Тревога охватила меня, мучили сомнения: что будет дальше с нами, с родиной, как там мои родители в Ткуарчале? С первого дня войны я в течение десяти дней вместе с детьми находилась в бомбоубежище на территории российской сейсмической воинской части. Здесь было много женщин с маленькими детьми. Россияне сами предложили нам помощь. Как известно, наше село находилось на линии огня. Постирав пеленки, я пыталась их высушить в редкие минуты затишья, а когда снимала с веревки, они были все в дырках от снарядов после очередного обстрела. И даже ночью не было покоя, сквозь сон мы слышали грохот обстрелов. Детям было трудно весь день находиться в закрытом помещении. Однажды я решила вывести их, хоть ненадолго на свежий воздух. И тут начался обстрел. Я и сейчас помню глаза моего сына в этот момент, какой ужас был в них. Больше я не стала рисковать жизнью детей. Они все время находились в бомбоубежище.

31 августа грузинским частям удалось прорвать оборону и ворваться в наше село. Оккупанты вошли в наш дом, схватили моего свекра (Борис Сангулия, работал охранником в школе. – Л.П.), наших соседей Алика Хотава и Бочу Макацариа и отвели их в здание школы. (Позже, когда нашим удалось восстановить прежние позиции, Макацариа увели с собой, а Хотава отпустили). Свекра подвергли издевательствам, допытываясь, где находятся его сыновья, поломали руки, ноги и выбросили из окна второго этажа. Страшное горе постигло нашу семью. Потом во время очередного обстрела снаряд попал в наш дом и разрушил его. Постоянно находиться в бомбоубежище было невыносимо. От нехватки воздуха моя маленькая дочка стала задыхаться, и военврач, осмотрев ее, сказал, что ребенка надо вывозить. Я не хотела уезжать, оставлять семью, но выхода другого не было. Нервничала, переживала, думала, куда ехать: в Ткуарчале, где оставались мои родители, блокада, в Сочи ни за что, как покинуть страну в такой страшный час, оставался Гудаутский район, село Куланырхуа, в семью родственников мужа. Вместе со мной уезжали мои невестки Тамара с малолетними детьми Джамалом и Олегом и Эсма с детьми Камой и Тимуром. Нас вывозили российские военные. Из дома уходили налегке, без вещей, даже самых необходимых, взяли только документы. Главное было для нас – спасти детей. Во время посадки в автобус начался вражеский обстрел. Я уже вошла в автобус вместе с сыном, а дочка оставалась на руках у свекрови, которая не успела мне передать ее. Началась паника. Автобус тронулся. Я стала кричать, трудно передать, что я испытала в тот момент. Водителю нужно было спасать всех, он не мог думать об одном моем ребенке, я понимала это, но он все-таки остановился, я забрала дочку, и мы поехали.

Я никогда не забуду, как нас всех, все три семьи, приняли в селе Куланырхуа Шалико и Гала Трапш (мы жили у них до конца войны), да и не только они, каждый сельчанин. Мы постоянно ощущали их теплоту, сочувствие и поддержку, равнодушных не было. Узнав, что в селе появились беженцы, люди приносили нам молоко, продукты, ведь рассчитывать нам, кроме как на Галу и Шалико, было не на кого, наши мужья находились на линии фронта. По-видимому, все это понимали. Я и сегодня благодарна людям, которые нас приютили тогда. И после войны все были сплоченными, как-то по-особому, можно сказать, бережно относились друг к другу. Мы вернулись в родное село, жить было негде, как я уже говорила, наш дом был разрушен во время обстрела. Да и пострадали не только мы, досталось всем эшерцам. Нам дали жилье в четырехэтажном доме, который относился к мельзаводу. Думаю, не только я помню, как было тяжело в послевоенное время, но мы проявляли терпение и радовались, что настал мир. Не было электричества. Для того, чтобы приготовить что-то, надо было растопить печь, а с дровами тоже проблема. Однажды подъехала машина, вижу, мой сосед Руслан Пачалия зовет меня. Подошла, он открывает багажник, а там дрова. Сосед понимал, как мне трудно одной с детьми и помог. Разве я забуду это когда-нибудь? В то время мой муж (Олег Сангулия. – Л.П.) вместе с другими бойцами находился в Галском районе, где орудовали грузинские бандформирования. Шло время, постепенно жизнь наладилась.

В 2008 году Россия признала независимость Абхазии. Это было для всей Абхазии радостное событие! В этот момент перед моими глазами промелькнуло все, что мы пережили. Для меня признание суверенитета Абхазии – это как просвет, который вдруг появился в жизни, когда ты перестаешь бояться думать о завтрашнем дне, о будущем своих детей, когда ты обретаешь надежду на мир. Столько было радости у меня, моих родных, знакомых, этого не передать словами! Сегодня я счастливая бабушка. У сына подрастают две девочки, а у дочери один мальчик. Но нет-нет, да и нахлынут черной волной воспоминания, и екнет сердце. Тяжело. Мы должны сделать все для того, чтобы сохранить мир в нашей стране.

Мадина Черкезия, домохозяйка, мать троих детей:

Когда началась война, я находилась у родственников в городе Очамчыре. Помню, как передавали экстренное сообщение по телевидению, как Владислав Григорьевич обратился к народу с призывом встать на защиту Родины. Я тогда была школьницей, перешла в девятый класс. Конечно, мне стало как-то не по себе. Я понимала, что происходит нечто страшное, непредсказуемое, а родителей и младшего брата рядом нет, и это угнетало меня. В тот же день, 14 августа, родители забрали меня домой в Беслахубу, а затем в Ткуарчал. И там страшно было оставаться. За время войны нам приходилось находиться то в Члоу, то в Пакуаше, то в Акуаске. Временами, когда наступало затишье, возвращались в Беслахубу. Однажды (это было в родном селе) мы собирались пообедать, накрыли стол. И вдруг начался обстрел. Снаряд попал в наш двухэтажный дом, образовав в нем шарообразный круг. Нашу семью спас Бог. За несколько секунд до начала обстрела отец позвал нас, и мы вышли помыть руки позади дома. Испуганные соседи кричали: «Вы живые?» Мой брат Беслан и я плакали, отец и мать были в шоке, ведь снаряд взорвался там, где мы собирались обедать. Мир – это самое главное, мир в семье, обществе, государстве.

Публикацию подготовила Лейла ПАЧУЛИЯ