ЕХАТЬ В ТБИЛИСИ НАДО, ХОТЯ ЕСТЬ СОМНЕНИЯ...
Из книги В.Чамагуа «Эпоха Владислава»
В Тбилиси убили, отравив ядом, главу Абхазской Советской Республики Нестора Лакоба. Отравитель, что доподлинно известно, руководитель Грузии Лаврентий Берия. Заказчик сего злодейского акта, что тоже не секрет, Иосиф Сталин – «отец народов», обретавшийся в Москве.
Об этом знают все, ничего здесь нового не открываю. Но хочу отметить: это коварное убийство абхазского лидера так и не стало уроком для нас – абхазов.
Полагаю, читатель задастся вопросом – чем продиктовано столь категорическое утверждение? Отвечу так: некоторыми, не совсем ясными обстоятельствами загадочной болезни, приведшей к гибели другого нашего выдающегося лидера, основателя современного Абхазского государства Владислава Ардзинба. Так же, кстати, съездившего в грузинскую столицу в разгар грузино-абхазского противостояния. Но начну все же по порядку.
...В первой половине августа 1997 года в Сочи состоялась встреча президента Абхазии и министра иностранных дел Российской Федерации. Как позже отметил Ардзинба, это была инициатива Евгения Примакова. Он сообщил Владиславу, что едет в Тбилиси и приглашает его с собой. Владислав отказался от предложения шефа МИД России, пояснив, что, в принципе, всегда готов встретиться с грузинским лидером, но на нейтральной территории.
Затем, как я знаю со слов Ардзинба, Примаков, сославшись на Бориса Николаевича Ельцина, заявил, что на поездке главы Абхазии в Тбилиси настаивает президент России. На это Владислав Григорьевич ответил, что решение будет принято в Сухуме, и об этом он известит Примакова. На том они и расстались.
Вернувшись в Сухум, Владислав собрал небольшое число руководящих лиц и объявил им следующее: ему предложено Москвой встретиться с Шеварднадзе в Тбилиси 14 августа. И тут же добавил: он готов к встрече, она действительно нужна, много вопросов накопилось. Но есть и некоторые сомнения. Встреча назначена в Тбилиси, а не на нейтральной территории. Дата ее проведения – 14 августа, что тоже воспринимается негативно.
– Что скажете по этому поводу? – обратился Ардзинба к присутствовавшим на совещании руководителям.
Никто не отвечал. Молчание затягивалось. Владислав Григорьевич, окидывая взором собравшихся, верно, подумал: «Вряд ли кто-нибудь что-то скажет. Может быть, не стоило сразу подчеркивать, что поездка в Тбилиси – это инициатива Москвы».
В это время прозвучало:
– Считаю, что в рамках обозначенных условий, которые здесь озвучены, встречаться нецелесообразно, – так категорично высказал свое мнение С. Лакоба.
– Это почему же, Станислав? – сразу подметив откровенную категоричность Лакоба, спрашивает Владислав Григорьевич.
– В основном вы сами уже сказали об этом: это и дата встречи, что весьма кощунственно для ее устроителей, и место, где она должна проходить, что также наводит на печальные воспоминания, – аргументировал свою позицию Станислав Зосимович.
– Но, товарищи, – теперь уже ко всем обращается Ардзинба, – в Москве, на самом верху, я уже говорил вам, предлагают нам эту встречу. К тому же, хочу еще раз подчеркнуть, что встреча нужна и нам. Если там наметятся подвижки по грузино- абхазским взаимоотношениям, договору о неприменении силы, возможно, появятся основания для, если не снятия, то хотя бы смягчения режима санкций. Надо же нам что-то делать, чтобы вырвать народ из тисков удушающей блокады! – эмоционально заключил Владислав.
– То, о чем вы говорите, эти проблемы давно обсуждаются и в Москве, и в Женеве, и в Нью-Йорке, а подвижек как не было, так и нет. Меня все же беспокоит, повторюсь, и дата встречи, намеченная, словно назло нам, на 14 августа. И, если хотите, еще больше тревожит другое: мы забываем о судьбе Нестора, как поступили с ним именно там, в столице Грузии. В Тбилиси, кстати, не ездит, опасаясь за свою жизнь, даже лидер Аджарии Аслан Абашидзе. А мы находимся в состоянии войны с Грузией, – однозначно негативно высказался снова Лакоба.
Эти слова, видимо, задели Владислава. Он встал, посмотрел внимательно на молчавших соратников и, убедившись, что никто не изъявляет желания выступить, резко отреагировал на слова Лакоба:
– Вот ты, Станислав, обрати внимание: все согласны с поездкой, а ты один против. Я думаю, ты не прав.
Все промолчали. Не стал больше говорить и Владислав. На том тогда и завершили совещание.
В назначенное время, 14 августа, абхазская делегация во главе с Ардзинба отбыла в Тбилиси. Летели из Сочи вместе с министром иностранных дел Российской Федерации Евгением Максимовичем Примаковым. Для тех, кто не знает или запамятовал, сообщу, что в свое время Примаков был директором Института Востоковедения. Там же под его началом трудился в должности заведующего сектором Владислав Ардзинба, вначале кандидат, а затем доктор исторических наук. Позже Примаков возглавлял Службу внешней разведки России. И, несомненно, был хорошо осведомлен о «тайнах тбилисского двора».
Прилетели в Тбилиси благополучно. Когда Примаков и Ардзинба сошли с трапа самолета, они оказались в окружении большого числа высокопоставленных грузинских руководителей. Это было несколько непривычно для абхазского лидера. И он машинально замедлил движение. Примаков же, отделившись от Владислава и сделав рукой подобие реверанса в сторону грузинской публики, громко провозгласил: «Вот видите, я привез вам Ардзинба!»
Кто-то скажет, наверное, по поводу странного экспромта главы российского МИД, что сей театрализованный жест простителен для того, кто значительное время жил и общался с грузинами. И является, к тому же, почетным гражданином г. Тбилиси. Но с другой стороны, подобная выходка высокого официального лица есть некое подобие цинизма, характерного для тех, кто привык вершить большую политику. И при этом распоряжаться судьбами людей по своему усмотрению. Если в нашем случае это не кое-что похуже. Но об этом разговор ниже.
Если оценивать коэффициент полезного действия той поездки и встречи с Шеварднадзе по прошествии определенного времени, то можно отметить, что польза от этого была нулевая. Никаких договоров тогда подписано не было. Приняли лишь заявление, в котором сторонами декларировались пожелания не применять силу в решении грузино-абхазских проблем. А вскоре, менее чем через год, в мае 1998 г. Грузия сотворила очередную военную авантюру с целью отрыва oт Абхазии Галского района.
На итоговой пресс-конференции, которая состоялась после поездки в Тбилиси, Ардзинба высоко оценил роль Примакова, выполнявшего, по словам Владислава Григорьевича, «непосредственное задание Б.Н.Ельцина». Эти слова я слышал лично и отразил в своем отчете, опубликованном в газете «Республика Абхазия» 20 августа 1997 года.
В то же время я обратил внимание, что, аргументируя необходимость поездки в Тбилиси, Владислав привел совершенно иные обстоятельства того, как появилась идея самой встречи.
– Во время беседы с министром иностранных дел РФ Евгением Примаковым (она состоялась в Сочи по инициативе Примакова. – Авт.), который 14 августа собирался в Тбилиси, – отмечает Ардзинба, – мне было предложено поехать вместе с ним.
Получается, что вначале Примаков от своего имени предложил Ардзинба поехать в Тбилиси, а затем, когда тот отказался, появилось предложение Ельцина. В этом-то как раз нестыковка и двусмысленность. Как все же понять: по своим личным или российским делам отправлялся Примаков в Тбилиси или же ехал туда все же в роли посредника по поручению президента Российской Федерации?
Мне кажется, что подобное ощущение испытывал Владислав Григорьевич. Поэтому он, собрав политический «консилиум», вынес вопрос поездки на обсуждение. Те, кто хорошо знал Владислава, должны помнить: подобные серьезные проблемы он решал самостоятельно. Или же отдельно с кем-нибудь из руководства. Так это происходило всегда: отбывал ли он в Москву или Нью-Йорк, в Женеву или Стамбул... Или в тот самый Тбилиси во времена Гамсахурдиа.
Странно и то, что в столице Грузии, как отмечал Ардзинба, Примаков практически не участвовал в процессе переговоров, занимаясь, видимо, личными вопросами. Так в чем же заключалась его роль как посредника? Выходит, привез лидера Абхазии и тем самым завершил свою миссию.
Размышляя об этой поездке и проводя некоторые параллели, прихожу к выводу, что та пресловутая встреча никакой реальной пользы не принесла, а вот вопросов поставила немало. Кстати, по прошествии некоторого времени, я не раз слышал от Владислава Григорьевича, что после поездки в Тбилиси застопорился переговорный процесс, что Шеварднадзе избегает новых встреч, что до него невозможно дозвониться и решить текущие проблемы.
– А вот раньше такого за ним не водилось, – подчеркивает Владислав, – был вежлив и внимателен, если даже не выполнял обещанного, а теперь просто избегает разговора и контактов. Словно выжидает чего-то.
Эти размышления Владислава тоже наводят на определенные мысли. После войны Шеварднадзе, как известно, сам искал контактов с Ардзинба, не раз встречался с ним, в том числе и в Абхазии. А после рандеву в Тбилиси, где Владислав Григорьевич, к сожалению, переночевал в правительственной резиденции, Шеварднадзе больше так и не встретился с главой Абхазии, несмотря на неоднократные предложения абхазского лидера. Действительно, это было похоже на то, что он чего-то упорно ожидал. Кстати, в этом плане не проявляли инициативу и посредники.
Шло время. И совершенно случайно общаясь с Владиславом но делам служебным, однажды заметил, к своему удивлению, что он переворачивает страницы довольно напряженно, не одним или двумя пальцами, как это водится, а чуть ли не пятерней. Еще раньше, помню, как-то в беседе он поделился со мной, что у него проблемы с деснами, от того и слова некоторые ему трудно выговаривать.
После этого я стал внимательнее присматриваться к нему. Это было нетрудно, поскольку наши встречи были регулярными. И видел воочию, что болезнь (Владислав уже знал, что это не десны) прогрессирует: говорить ему стало тяжелей и слова давались с трудом.
В одну из наших встреч, заметив мое пристальное внимание на то, как он переворачивает всеми пальцами руки страницу, Владислав сказал:
– Знаешь, старик, болезнь моя что-то сильно затянулась, никак не могу выйти из этого состояния...
Тогда, потрясенный его признанием, я молчал. Не знал, что ответить, как, какими словами поддержать этого сильного духом и волей человека.
– А ведь тогда, когда собрался ехать в Тбилиси, – вновь заговорил Владислав Григорьевич, – я спросил, собрав наших, как быть? Москва настаивает, министр иностранных дел от имени руководства России предлагает поехать и дает гарантию, что все будет нормально. И только один человек был против поездки, остальные все согласились... Вот так это и произошло, – тихо, словно себе, заметил он.
Я совсем растерялся, когда до меня дошло, что подозревал Владислав. Хотя в Абхазии многие уже связывали его болезнь с той роковой поездкой в Тбилиси. Но для меня стало шоком то обстоятельство, что об этом же думал и сам Владислав.
И все же я нашелся, заметив с опозданием, что бывает так, когда болезнь вначале затягивается во времени, а потом в одночасье отступает. И еще что-то говорил в этом роде.
Владислав, выслушав мое дилетантское с точки зрения медицины, утешение, улыбнулся и перевел разговор в другую плоскость.
ПОСТСКРИПТУМ. Позже, когда обострилась борьба за власть, Владислав в своих интервью и обращениях часто иронизировал над своей болезнью и теми политиками, которые пытались вместо сочувствия спекулировать на его недугах. Делал это весьма остроумно, иной раз посредством острого словца, пословиц и поговорок. Так, к примеру, устами Ардзинба сообщалось, как говаривал классик, что «слухи о моей смерти сильно преувеличены». Это означало, что, дескать, не спешите рваться к власти, я еще живой. Другой раз прибегал к абхазской пословице, которая гласила: «Упавшего с дерева змея укусила». В интерпретации Владислава это был призыв к чести и совести оппонентов: недостойно, мол, согласно абхазским меркам и традициям, власти ради добивать заболевшего. Не исключено, что заложенный в контексте смысл был гораздо глубже. Об этом, однако, нам уже не дано знать.
