ГОВОРИЛ, КАК ДУМАЛ. ДУМАЛ, КАК ЖИЛ
Этот удивительный человек, с которым я познакомилась в 80-е годы, был частым гостем редакции районной газеты «Бзыбь». Сюда он приносил написанные от руки свои зарисовки, мысли – именно тогда, когда это было особенно нужно. Он жил рядом с нами, был нашим современником. Был таким, который не бил себя в грудь, чтобы понравиться. Он просто жил. Сейчас я могу позволить себе назвать его философом, но больше патриотом. Хотя при жизни не причислял себя ни к первым, ни ко вторым. Просто он не умел молчать, когда было что сказать. Ему присуще было выражать мысли, не выбирая, не подбирая удобных слов. Говорил, как думал, думал, как жил. Близкие ему по духу люди сегодня, когда в обществе есть что сказать, вспоминают Мирода. Его умение выразить мысли большинства людей, которые не боятся потерять свои насиженные места, в наше время было бы весьма кстати.
Мирод Гожба погиб в годы Отечественной войны народа Абхазии. Тогда ему уже было почти 60 лет, его ровесникам можно было не идти под пули. Но только не Мироду. Остались документальные кадры, небольшие интервью, которые хранятся в личных архивах военных корреспондентов. Свое место на фронте он обозначил как место идеолога. И таким он был – и в мирное время, и на войне. Среди молодых людей, которые по возрасту годились ему в сыновья, он был как отец родной. Вселял не просто надежду, а уверенность, что Победа обязательно придет. И открыто, впрочем, как всегда, клеймил позором тех, кто уехал из охваченной войной Абхазии, и тех, кто остался в Сухуме, где временно правили наши враги. У него тогда было много вопросов к ним. К сожалению, эти вопросы так и остались без ответов. Кто смалодушничал тогда, не смог найти в себе силы защищать Родину, через некоторое время вернулись. В одном они были правы: справились и без них. Только не надо сейчас, используя свое какое-то чиновничье положение, говорить о нравственности, назначении человека, большой любви к Родине.
Мирода Гожба вспоминали недавно в Гудауте, на вечере памяти, который организовали участники районного литературного кружка. Прошло 22 года, как его нет с нами, но вспоминали так живо, будто он только что вчера расстался с нами.
Доктор филологических наук Лили Хагба, вспоминает то время, когда училась в Тбилиси в аспирантуре. Именно в те годы Мирод проходил по делу, как потом оказалось, сфабрикованному в тех краях. Но даже тогда он находил возможность, пообщаться со студентами из Абхазии. Узнать, как они живут, как учатся, какие книги читают.
– Нам, студентам и аспирантам, которые учились в Тбилиси, было интересно встречаться с Миродом Гожба, – говорила Л.Хагба. – В общении с ним мы становились старше, учились у него любви к Абхазии, которую он пронес через всю свою жизнь. На мой взгляд, Мирод – образец настоящего абхазского мужчины. Он никому не доказывал, он так жил. Когда он приходил к нам в общежитие, нам казалось, что пришли наши родители. Он любил читать, любил и уважал книгу. И нам было интересно приходить с ним в книжный магазин, чтобы выбрать интересное издание. А затем, с присущим ему прищуром умных глаз, он обсуждал с нами прочитанное. Мирод обладал и природным чувством юмора. Свое пребывание в Грузии он не сравнивал с годами заключения. Наоборот, он искренне благодарил правосудие, что ему удалось за это время посетить театры, выставки. Так с юмором говорить о себе мог только человек с большой буквы.
О том, что книга в его жизни занимала особое место, знают все, кто был знаком с Миродом. Его личная библиотека в родном доме в селе Хуапе свидетельствует о том, насколько разносторонними были его интересы. Вот еще один пример того, как Мирод прививал любовь к книге ученикам Хуапской средней школы. Заметьте, он не был учителем литературы. Он был учителем жизни. Об этом вспоминал на вечере Эдуард Хашиг.
– Для нас, учеников сельской школы, кружок абхазской литературы был первым серьезным знакомством с книгой. Мирод хотел, чтобы мы все знали наших поэтов и писателей, а главное – имели в своих личных библиотеках все новинки. Мы обсуждали повести и рассказы, стихи и поэмы, к нам в гости приезжали авторы тех произведений, которые мы читали. Для нас это было большим событием. Еще одна черта характера, о которой я хочу сказать. Мирод чувствовал свою ответственность за всех выходцев из села Хуап. Он приезжал в педагогический институт, заходил, когда я стал студентом, на мою кафедру и интересовался моими успехами. Я узнавал об этом уже потом от своих преподавателей. Он был всегда в курсе дел всех без исключения студентов. Он нес за нас свою ответственность.
Мирод Гожба не был простым, но он был понятным. Мне кажется, если бы он был с нами, теперь высказывания 80-летнего мудреца могли запросто сойти за мысли аксакала. Кстати сказать, он любил носить абхазскую национальную одежду.
Сатаней-Гуаща, Мралаша, Апща, Хуажырпыс – такие имена у детей Мирода. Он и здесь оказался непохожим на всех. Он учился в школе всего 3 года, а свое образование совершенствовал всю жизнь. И в этом огромная заслуга его супруги – Нелли Еснатовны, учительницы начальных классов. Это она, мать и жена, гостеприимная хозяйка, была всю их совместную жизнь надежным тылом. Мирод был спокоен за дом, семью, хозяйство, они были в сильных руках. И не было случая, чтобы Нелли Еснатовна отговорила мужа «уехать по делам».
Мирод Сампалович погиб в сентябре, когда до победы оставалось совсем немного времени, всего лишь 12 дней. Он до конца, до последнего вздоха был уверен, что его народ обязательно победит. Он сказал замечательные слова в одном интервью о том, что абхазская пчела достаточно трудолюбивое и миролюбивое создание. Но не посчастливится тому, кто ее разозлит.
Эпитафия на могильном камне в переводе на русский звучит так: «Я буду до тех пор, пока будет абхазский язык». И в этом весь Мирод.
Марина ГАБРИЯ, собкор газеты «РА»
