ИРФАН АРГУН. БЕЗ АБХАЗИИ ОН НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ СВОЕЙ ЖИЗНИ
Память
Вместо вступления. Когда из Стамбула пришло печальное известие о кончине Ирфана Аргун, Владимир Авидзба после первых горьких минут взялся за ручку и написал для нашей газеты прощальное слово о друге. Они действительно были друзьями. 20 лет пребывания В. Авидзба в Турции, работа Полномочного представительства Абхазии и Стамбульского комитета солидарности с Абхазией в самом тесном контакте стали платформой, на которой они строили планы совместной деятельности, принимали решения, отражали различные натиски и всегда с полуслова понимали друг друга.
Все последующие дни были наполнены воспоминаниями о деловых контактах и чисто человеческих дружеских отношениях с Ирфаном Аргун. Владимир Джамалович говорил:
– Мне очень хочется, чтобы истинный Ирфан стал более близким и знакомым многим его соотечественникам у нас в Абхазии. И тем, кто его хорошо знал, и тем, кто был знаком с ним немного, и тем, кто о нем не знал ничего. Ирфан это заслужил. Он всю свою жизнь был связан в Турции с абхазской диаспорой. А с 23 августа 1992 года, когда на историческую Родину обрушилась война и в Стамбуле был создан Комитет солидарности с Абхазией, всю душу отдал работе в Комитете, сначала был заместителем Джамалеттина Ардзинба – председателя Комитета, а с 2001-го по 2012 гг. сам возглавлял его. И только тяжелая болезнь отстранила его от этой работы. Все эти годы именно деятельность Ирфана во многом способствовала новому ритму жизни диаспоры, новому пониманию ею своей исторической Родины и новому отношению к ней.
Свои двадцатилетние наблюдения, интересные моменты из жизни друга и их общения Владимир Авидзба предложил редакции записать и передать читателям. Что газета «РА» и сделала. Ниже публикуется то, о чем рассказал Владимир Авидзба.
***
После победного завершения Отечественной войны народа Абхазии Председатель Верховного Совета РА Владислав Ардзинба принял решение послать для работы с многочисленной абхазской диаспорой в Турции для укрепления и дальнейшего развития контактов своего представителя. Он остановился на моей кандидатуре, наверное, потому, что уже с 1969 года я вел регулярную переписку на турецком языке со многими нашими соотечественниками в Турции, многих знал лично. Когда об этом решении Владислава стало известно в Турции, к нам сразу для знакомства со мной приехала группа уважаемых членов абхазской диаспоры: Ирфан Аргун, Гюндуз Гечба и Ардашан Бганба. Первое впечатление с обеих сторон было обнадеживающим. Контакт и взаимопонимание возникли сразу и со всеми. Но сегодня разговор об Ирфане Аргун. Очень красивый и симпатичный, хорошо осведомленный о жизни диаспоры и ее проблемах. Я почувствовал, что именно он сможет понять меня правильно, сможет стать мне опорой во многих вопросах. Хотя я никогда не умалял и не умаляю значимости и всех других моих товарищей по работе в Турции.
В этой первой нашей беседе Ирфан сразу заострил внимание на том, что все члены диаспоры, хотя и называют себя абхазцами, но 140 лет жизни на чужбине изменили их психологию, вероисповедание, сознание. Он настоятельно порекомендовал мне не касаться вопросов веры, так как все абхазцы, адыги, кабардинцы, чеченцы – в Турции их всех называют черкесами – исповедают ислам. И какое-либо недопонимание может сразу осложнить отношения. Ирфан также заинтересовался моим знанием турецкого языка, моим происхождением, стажем и опытом работы, знанием истории. Видимо, проверку я прошел, так как Ирфан, являвшийся тогда заместителем председателя Комитета солидарности с Абхазией, сказал Владиславу: «Такой представитель нас устраивает». С этого времени и началась наша совместная работа, наше понимание друг друга и наша настоящая мужская дружба.
Я прилетел в Стамбул 25 февраля 1994 года, в пятницу, в 11часов утра. Против ожидания, встречающих меня в аэропорту Ататюрка не было, хотя о моем приезде знали. Не люблю вспоминать, что я тогда испытал. Позвонил Ирфану. Сказать, что он удивился, значит не сказать ничего: «А нам сообщили, что ты не приезжаешь. Никуда не уходи, жди, сейчас к тебе подойдут». Действительно, вскоре подошли двое молодых ребят-абхазцев, они повезли меня в Комитет. Из Европы – в Азию. Первый взгляд на Стамбул, на мрачный февральский Босфор. Вот и Кадыкей – район Стамбула, здесь работает Комитет, и значит, это – средоточие всех интересов турецких абхазцев. (Что касается моего прилета, вернее, отсутствия встречающих, то потом удалось выяснить, что это были происки некоторых грузинских политиков, видевших в укреплении и развитии связей между Абхазией и абхазцами Турции угрозу своим интересам.)
В Комитете, куда меня привезли, стали собираться люди: и члены Комитета, и работники Стамбульского абхазского дернека (Дом культуры в нашем понимании), и просто абхазцы, узнавшие о приезде посланца с далекой родины. Пришел Ирфан. Встреча была радостной и теплой, особенно для меня – после аэропортовских переживаний и разных домыслов, это был знакомый и уже близкий человек. Ирфан и несколько других ребят повезли меня в гостиницу Ени-сарай, где в номере 207-м я прожил почти три года.
На работу я стал ходить сразу – в Комитете под абхазское Представительство выделили кабинет. Через неделю Ирфан Аргун устроил в ресторане большой прием, на который пригласил лидеров всех черкесских диаспор, чтобы представить посланца Абхазии и работать впредь в контакте со всеми ними. Так потом и было.
Работать в Турции Полпредом никем тогда еще непризнанной республики было невозможно, но Ирфан Аргун и Гюндуз Гечба добились негласного согласия на это от МИД Турции. Сотрудник МИД, выслушав их доводы, сказал: «Диаспоре, я хорошо понимаю, такой человек нужен. Пусть работает. Но если что-нибудь пойдет не так или возникнут проблемы, помните, я ничего об этом не знаю». И работа пошла.
Ирфан Аргун – достаточно солидный бизнесмен, имевший собственный бизнес, получал 10 процентов от доходов одной из структур авиакомпании «Туркиш эрлайн», был тесно связан со многими представителями руководства Турции, с бизнес-элитой страны. Эти свои связи он всегда использовал и в интересах диаспоры, и для оказания помощи воюющей, а затем и послевоенной Абхазии.
Однажды, это было в Анкаре, от имени Комитета был дан прием, организатор, как всегда, Ирфан. Были приглашены министры, депутаты Меджлиса, ответственные работники руководящих органов страны, в основном кавказского происхождения (пятеро – абхазцы), были и турки. Ирфан позвонил мне, предупредил об опоздании и попросил оставить около себя два места. Гости уже собирались, кто-то окликнул меня по имени «Вово», именно Вово (так меня с легкой руки Ирфана стали называть в Турции все, и сейчас продолжают также). Один из гостей обернулся и сказал: «Это ты Вово? Значит, это для тебя семь месяцев я выбивал визу для длительного пребывания в Турции?». «А вы кто?» – спрашиваю я. «Я Наит Ментеше, министр внутренних дел Турции, друг Ирфана». Вскоре пришел Ирфан и сказал: «Вижу, ты понял, для кого я просил сохранить места». На вечере был организован аукцион. Была выставлена и картина абхазского художника. Ирфан долго выжидал и дал за нее самую высокую цену. Эту картину мы преподнесли Наиту Ментеше.
Не буду скрывать, что у некоторой части абхазцев, других кавказцев наблюдаются антироссийские настроения – Россия виновата в махаджирстве. Я постоянно старался донести до них, что сегодня Россия, русские люди ни в чем не виноваты. Но это было непросто. Моим помощником в этой просветительской и идеологической работе стал Ирфан. Сообща мы добивались результатов. Аргун даже организовал делегацию из абхазцев, они поехали в Анкару к Послу России в Турции Владимиру Ивановскому и попросили его заверить руководство России в том, что абхазцы Турции никогда не будут создавать препятствия России, представлять для нее опасность, они относятся к России так же, как относятся к ней абхазцы Абхазии. Отметили большую поддержку, которую Россия оказывает их исторической родине. Посол высоко оценил этот визит и пообещал выполнить просьбу.
Мой друг был инициатором и организатором оказания гуманитарной помощи детям, чьи отцы погибли во время войны. Средства собирались среди диаспоры, и за каждым состоятельным абхазцем были закреплены дети-сироты.
Заседания Комитета всегда проходили активно, со спорами, разными мнениями, но всем этим умело руководил Ирфан и приводил к согласию даже самых эмоциональных и заядлых спорщиков. Ирфан возглавил Комитет в 2001 году. Однажды он пошутил: «Ну что, научился я у тебя вести заседания Комитета, как раньше вы вели свои заседания партийных бюро?»
Очень часто Ирфан вспоминал визит в Турцию Владислава Ардзинба. Это было в 1999 году. Сам визит – очень серьезное событие. Но должны были состояться встреча и переговоры с грузинской делегацией – с инициативой выступил МИД Турции, что еще более повышало ответственность. Задействованы были все – члены Комитета, руководители дернеков, но самая большая ответственность – на Ирфане. Все прошло на высоком уровне.
В Турции проходила международная конференция по вопросам безопасности в Европе. Для представителей стран-участниц Ирфан приготовил папки «Правда об Абхазии», в которых были собраны материалы о жизни нашей страны. Таких папок было 60, одна оказалась и у американского президента Билла Клинтона.
Ирфан Аргун всегда старался использовать личные контакты на пользу Абхазии и диаспоре. У него сложилась традиция: когда представители турецкого руководства выезжали в зарубежные страны, он обращался к ним с просьбой в беседах с руководителями стран затрагивать «абхазский вопрос» и снабжал соответствующими материалами.
Несколько важных моментов связаны и с Олимпиадой, состоявшейся в Сочи в 2014 году. К ее проведению в мире кое-кто относился негативно, призывал бойкотировать ее. Часть турецких граждан, были среди них и члены абхазской диаспоры, поддались этой агитации. Ирфан от имени Комитета и абхазской диаспоры написал в Европейский и Российский Олимпийские комитеты письма, в которых отметил, что проведение на древней абхазской земле Олимпиады – это не просто соревнования лучших спортсменов, это – сближение всех народов, укрепление мира, установление новых дружественных контактов, что всегда было доброй традицией на этой абхазской земле.
…Болезнь заставила его отойти от дел, но он не переставал интересоваться жизнью диаспоры и Абхазии. После моего возвращения домой мы не перестали общаться – телефон всегда под рукой. В последнее время, когда я звонил, он с надеждой спрашивал: «Ты вернулся в Стамбул?» И еще всегда был традиционный вопрос: «Как там Абхазия?» Без Абхазии он не представлял своей жизни.
Публикацию подготовила Лилиана ЯКОВЛЕВА
